"Том Шарп. Новый расклад в Покерхаусе" - читать интересную книгу автора

он руками схватился за прутья, отдохнул секунду и сделал последний рывок. И
вот он уже одним коленом на стене. Приподнялся, перенес свободную ногу через
прутья, нащупал опору и... прыгнул. Приземлился он удачно - прямо на клумбу.
Кое-как встал на ноги и уже было собрался шмыгнуть по тропинке, под сень
буков, как вдруг увидел тень. Чья-то рука легла ему на плечо. Дальше все
случилось само собой. Пупсер замахнулся и ударил что было силы.
Шляпа-котелок незнакомца описала в воздухе замысловатую дугу; Пупсер
пустился наутек. Не разбирая дороги, он бежал прямо по газонам, что
противоречило правилам Покерхауса: по газонам разрешалось ходить только
членам ученого совета. На гравийной дорожке лежал Кухмистер, он никак не мог
отдышаться. Пупсер пулей вылетел в ворота, ведущие во двор. На бегу он
оглянулся и увидел на снегу темный силуэт. А вот и подъезд, вот и его
комната. Пупсер запер дверь и, тяжело дыша, затаился в темноте. Не иначе,
как он Кухмистера ударил, кроме него, котелок никто не носит. Итак, он
совершил нападение на привратника Покерхауса, заехал ему по физиономии.
Заехал так, что тот упал как подкошенный. Пупсер подошел к окну и стал
всматриваться в темноту. Только сейчас он понял, что свалял дурака. На дворе
снег, следы его выдадут. По ним Кухмистер придет прямо к башне. Но
привратник как в воду канул. Может, он все еще лежит там без сознания?
Может, он до сих пор не может прийти в себя? Пупсер вздрогнул - это
происшествие еще раз показало, насколько сильно было иррациональное начало в
его натуре и какими бедами оно грозит человечеству. Секс и насилие, как
сказала сегодня докладчица, суть два антипода, которые способны обречь мир
на верную гибель. Теперь Пупсер понял, что она имела в виду.
Что бы там ни было, Кухмистера бросать нельзя, замерзнет ведь насмерть.
Надо помочь бедняге, а там пусть делают, что хотят. Нападение на привратника
- дело серьезное, могут и из университета попросить. И не закончить ему
диссертацию на тему: "Ключевая роль выпечки грубого ржаного хлеба во внешней
политике Вестфалии XVI века". Ну, будь, что будет. Он открыл дверь и
поплелся вниз по лестнице.

Кухмистер встал, поднял котелок, отряхнул от снега и тут же надел.
Затем смахнул снег с жилетки и пиджака. Правый глаз опухал все сильнее.
Силен, щенок. Вон какой фонарь посадил. "Стар я стал для такой работы, -
буркнул Кухмистер с гневом, к которому примешивалось восхищение. - Но
ничего, все равно поймаю". Он пошел по следам, пересек лужайку и по дорожке
вышел к воротам, ведущим во двор. Глаз до того распух, что почти ничего не
видел, но Кухмистер про него и думать забыл. Не думал он и о том, как
поймать виновника. Мысленно он перенесся в далекое прошлое, в дни его
молодости. Когда Кухмистер впервые переступил порог колледжа, старший
привратник, старый Сукноу Балл, сказал: "Коли не поймал, так и не
закладывай". А что было верно тогда, верно и сейчас. Он минул ворота,
повернул налево в арку и направился к себе. На двери спальни висело зеркало.
"Ну и фонарь, дорогу освещать можно", - подумал Кухмистер, осматривая
распухший глаз. Ну ничего, приложить кусок сырого мяса - и все пройдет. Надо
будет взять с утра на кухне. Он снял пиджак и принялся расстегивать жилетку,
как вдруг кто-то отворил дверь сторожки. Кухмистер быстро застегнул жилетку,
накинул пиджак и прошел в кабинет.

Пупсер стоял в дверях подъезда и смотрел, как Кухмистер прошел по двору