"Том Шарп. Новый расклад в Покерхаусе" - читать интересную книгу автора

успокаивало в трудные минуты. Основательность - лучше не скажешь.
Основательность - вот что было у стариков. Это не объяснишь словами, было, и
все тут. Конечно, попадались среди них и дураки, и мерзавцы, но, как только
они заговаривали, чувствовалась в их голосе какая-то особая резкость: мол,
плевать мы на все хотели. Чего они никогда не знали, так это сомнений, и
если когда и сомневались, то помалкивали - а сейчас что? Как начнут
разглагольствовать, потом думай, кто ты и что ты. Как приятно вспоминать о
былом. Кухмистер с чувством сплюнул на ботинок и еще усерднее принялся
начищать его. Заскрипели, заскрежетали часы на башне. Пробило полночь.
Кухмистер обулся и вышел. Крыши и двор уже засыпало снегом. Он дошел до
задних ворот, выходящих на Кингз Пэрэйд, и выглянул на улицу. Мимо,
разбрызгивая слякоть, промчалась машина, и оранжевый свет ее фар еще долго
виднелся сквозь падающий снег. Кухмистер запер ворота. Ему не было дела до
внешнего мира, открытого всем ветрам и невзгодам.
Он вернулся к себе, закурил трубку и снова погрузился в раздумья. Его
окружала привычная обстановка: старинные часы, конторка с рядами ящичков для
писем, коммутатор. На доске, очевидно принесенной когда-то из класса, было
нацарапано мелом: - "Сообщение доктору Мессмеру". Для Кухмистера эти вещи
были не просто атрибутами службы привратника, они хранили память о прошлом,
да и сейчас постоянно напоминали, что в услугах старого Кухмистера нужда не
отпала. Целых сорок пять лет просидел он в своей сторожке, наблюдая, как
люди шли в колледж и обратно. Он стал такой же неотъемлемой частью
Покерхауса, как геральдические фигуры зверей на башне. Всю свою жизнь
Кухмистер посвятил работе, служебные обязанности не составляли для него
особого труда. Здесь ничто не нарушало вековых традиций, ураганные ветры
перемен всегда проносились мимо. И потому он так любил Покерхаус, потому так
ревностно служил ему. Когда Кухмистер впервые переступил порог колледжа,
страна была Империей с большой буквы, величайшей Империей за всю историю. А
флот! Величайший флот в мире: пятнадцать линкоров, семьдесят крейсеров,
двести эскадренных миноносцев. Кухмистер гордился тем, что служил на линкоре
"Нельсон" дежурным на коммутаторе. И вот, по какому-то там договору, черт бы
его побрал, с корабля срезали орудия и сняли вооружение. Былая слава
рассеялась как дым. Один только Покерхаус не изменился. Покерхаус и
Кухмистер, две реликвии далекого прошлого, два хранителя древних традиций.
Что до интеллектуальной стороны жизни колледжа, то о ней Кухмистер ничего
знать не знал, да и не желал знать. Он понимал в ней не больше, чем
какой-нибудь неграмотный крестьянин понимает в мессе на латинском языке:
тарабарщина, да и только. Пусть себе говорят и думают, что хотят. Кухмистер
почитал людей самих по себе; таких было немного и в те времена, сейчас стало
еще меньше. Но все-таки они были, и в их привычках, в их внешних атрибутах
находил Кухмистер прежнюю уверенность и твердость. Чего стоила одна только
фраза Декана: "Доброе утро, Кухмистер". А шелковые рубашки доктора Хантли,
вечерние прогулки Капеллана по саду, музыкальные вечера мистера Лиона по
пятницам, раз в неделю - пакет из института для доктора Бакстера. Кухмистер
жил по своему, сокровенному календарю, где временами года были часовня,
столовая, большой банкет и заседание Ученого совета. И во всем он искал то
чувство надежности, что когда-то отличало настоящего джентльмена.
Посвистывая, горел газ, а Кухмистер пытался понять, что такое особенное
было в людях, которых он так почитал. Ум? Может, некоторые и были умны, но
большинство из них были глупы, зачастую глупее, чем первокурсник. Деньги? У