"Том Шарп. Дальний умысел (сатирический роман о литературе)" - читать интересную книгу автора

обедом в ресторане "Уилерз".- Главное сейчас, чтобы газетчики не пронюхали,
а то отпугнут его. Давайте-ка для пущего туману называть это дело
"Девством".
- Что ж, очень подходяще,- сказал Джефри.- Девственные гранки будут
месяца через три, не раньше.
- Стало быть, хватит времени обработать Хатчмейера.
- Вы думаете, правда есть шанс, что он откупит?
- Шансов сколько угодно,- сказал Френсик.- Мисс Футл имеет на него
огромное сексуальное влияние.
- Поразительно,- сказал Джефри, содрогнувшись.- Но, судя но
"Девству", о вкусах лучше не спорить.
- Соня, кстати, замечательно торгуется,- сказал Френсик.- Она всегда
запрашивает такие авансы, что американцы аж глазами хлопают. И понимают, что
она верит в книгу.
- А этот наш Пипер согласится на десятипроцентные отчисления?
Френсик кивнул. У него был по этому поводу разговор с мистером
Кэдволладайном.
- Автор предоставил мне решать за него все финансовые вопросы,-
сказал он, ничуть не отклоняясь от истины. Так обстояли дела к прибытию
Хатчмейера, который объявился в Лондоне со своей свитой в начале февраля.

Глава 3

Про Хатчмейера говорили, что он самый безграмотный издатель в мире и
что, начав карьеру менеджером, он учредил затем мордобой на книжном рынке и
однажды выдержал восемь раундов с самим Норманом Мейлером. Еще говорили, что
ни одной закупленной книги он сроду не прочел и вообще читает только чеки и
банкноты. Говорили еще, что он - владелец половины амазонских джунглей и
что, глядя на дерево, он видит суперобложку. Много разного, чаще нелестного,
говорили о Хатчмейере: во всем этом была толика правды, и за разноречивыми
россказнями таился секрет его успеха. А что секрет был, в этом никто не
сомневался, ибо удачливость Хатчмейера превосходила всякое понимание.
Легенды о нем мешали спать издателям, отвергнувшим "Историю любви" Эрика
Сигела, когда автор просил за нее ломаный грош; презревшим Фредерика
Форсайта, проворонившим Яна Флеминга и теперь ворочающимся с боку на бок,
проклиная свою бестолковость. Сам же Хатчмейер спал прекрасно. То есть для
больного человека просто изумительно, а болен он был всегда. Френсик
переедал и перепивал своих соперников;
Хатчмейер же давил их ипохондрией. Когда он не страдал язвой или
желчно-каменной болезнью, то жаловался на кишечник и сидел на строгой диете.
Издатели и посредники за его столом по мере сил управлялись с шестью
блюдами, одно сытнее и неудобоваримее другого, а Хатчмейер ковырял кусочек
вареной рыбки, грыз сухарик и прихлебывал минеральную водичку. Из таких
кулинарных поединков он выходил с тощим животом и тугой мошной, а гости его
кое-как доплетались до дома, сами не понимая, что за муха их укусила. Но
опомниться им не удавалось: Хатчмейер сегодня был в Лондоне, завтра - в
Нью-Йорке, послезавтра - в Лос-Анджелесе. Разъезды его имели двоякую цель:
заключать договоры наспех и безотлагательно и держать подчиненных в страхе
Божием. Иной раз похмельный автор еле мог вывести свою фамилию, не то что
прочесть мелкий шрифт, а в договорах Хатчмейера шрифт был мельче мелкого.