"Том Шарп. Оскорбление нравственности" - читать интересную книгу автора

почесывая длинный шрам на груди. С того дня, когда ему сделали пересадку
сердца, коммандант Ван Хеерден во многих отношениях почувствовал себя новым
человеком. У него улучшился аппетит, он редко стал уставать. Но „
самое главное - теперь хоть какая-то часть его тела могла претендовать на
то, что ее происхождение восходит к норманнам-завоевателям. Это
обстоятельство в значительной мере компенсировало недостаток у него уважения
к другим частям своего тела. Теперь, когда в нем билось сердце настоящего
английского джентльмена, единственное, чего ему недоставало, - это тех
внешних признаков "английскости", которыми он неизменно восхищался. Именно
поэтому он приобрел твидовый костюм от Харриса норфолкскую тужурку с поясом
и пару грубых коричневых полуспортивных ботинок. По выходным он облачался в
эту тужурку и ботинки и в одиночестве гулял по лесам в окрестностях
Пьембурга, погруженный в свои размышления - а точнее, в те интеллектуальные
страдания, которые коммандант считал размышлениями и которые сводились у
него к поискам ответа на один и тот же мучительный вопрос: каким образом мог
бы он добиться признания у английской части пьембургского высшего общества и
быть принятым в его ряды.
Ван Хеерден уже предпринял некоторые действия в этом направлении, подав
заявление о приеме в "Александрийский клуб" - самый закрытый из всех клубов
Зулулэнда. Но безуспешно. Потребовались объединенные усилия президента,
казначея и секретаря этого клуба, чтобы убедить Ван Хеердена, что неудача
при попытке вступления в клуб не бросает никакой тени на, чистоту его
расовой принадлежности и не содержит намеков на цвет его половых органов. В
конце концов коммандант вступил в местный гольф-клуб, членство в котором
было более доступно, и где он теперь мог часами просиживать, с завистью
прислушиваясь к чисто английскому, по его убеждению, произношению. После
таких посещений клуба он проводил дома вечера за разучиванием английских
песен. И сейчас, подремывая в кресле, испытывал определенное удовлетворение
оттого, что добился в этом некоторых успехов.
Лейтенанту Веркрампу перемены, произошедшие с коммандантом после
перенесенной им операции, не принесли ничего, хорошего. Те преимуществу,
которыми пользовался лейтенант раньше - лучшее образование и более быстрая
сообразительность, - оказались практически сведенными на нет. Коммандант
обращался с ним с высокомерной терпимостью, которая доводила лейтенанта до
крайнего возмущения, а на саркастические замечания Веркрампа отвечал лег
кой, едва заметной улыбкой. Еще хуже было то, что коммандант постоянно
препятствовал попыткам Веркрампа освободить Пьембург от коммунизма,
либерализма, гуманизма, англофильства, римского католицизма и прочих врагов
южноафриканского образа жизни. Когда люди Веркрампа организовали налет на
помещение местной масонской ложи, именно коммандант Ван Хеерден высказал по
этому поводу самое резкое осуждение. Он же настаивал и на освобождении
археолога из местного университета, которого служба безопасности арестовала
за якобы обнаруженные им доказательства, что на территории Трансвааля
выделывали железо задолго до прибытия сюда в 1652 году Ван Рибеки. Веркрамп
был категорически против того, чтобы отпускать этого типа на свободу.
Никаких черномазых на Юге Африки до прибытия сюда белого человека не
было. Кто утверждает противоположное, тот предатель, доказывал он
комманданту.
Знаю, - ответил коммандант, - но этот парень и не утверждает, что
здесь кто-то жил до нас.