"Дмитрий Шашурин. Прикосновение братьев (Авт.сб. "Печорный день")" - читать интересную книгу автора

удовлетворительно. Трясут, мысли отскакивают, отгоняют их, как мух кони.
Возможно, силовым полем. Ну а я? Со мной можно? Ведь тот же контакт. Хотя
я и без ответа понял, что не тот же, а лишь тень контакта. Допустим - буду
толкаться всюду, утверждать: со мной вступили в контакт! Чего добьюсь?
Неправдоподобно, что со мной, а не с учеными, которые контакта жаждут,
ищут, просят. Маньяк, скажут, а кроме того, меня и _не уполномочивают_ те,
что пульсируют ликованием, улыбаются моим состоянием. Не уполномочивают
действовать в лоб. Просто мне _подобает_ довести, рассказывая полушутя о
подброшенной мысли, не забывать употребить _побратимку_, и все... Мысль
будет жить уже в нескольких людях, а значит, и в человечестве, как бы с
легким флером своего происхождения извне, отнюдь не достоверным, никого и
ни к чему не обязывая, пока... но я сам не знаю, что _пока_.
Собственно, и мысль, которую мне подбросили, ничего засвидетельствовать
не в состоянии. Ока могла быть высказана и раньше, и даже в том же
Бюракане, только не принята во внимание, и практика противоположна тому, к
чему и к каким выводам эта мысль направляет. Вот ее содержание. Если
человечество понимает, что оно _не одиноко_ разумом во вселенной (ведь
природа не терпит исключений), то оно способно понять, что есть во
вселенной разум и _несоизмеримо высшей_ организации, располагающий
_несоизмеримо совершеннейшими средствами коммуникации_, и не нужно
соваться к нему, заявлять о своем существовании, если _не выросла
побратимка_.
Говорим же мы дома своим младшим: рано тебе, вырастешь, сам узнаешь, а
пока нос _не дорос_. Так и надо понимать _побратимку_. Необходима
глубинная упрощенная народность, языковая связь с корнями общества, чтобы
ощутительней задевала мысль. Это я додумывал уже после, самостоятельно.


Тогда же, пока съезжал между молоденькими липами по склону, мне
слышалось пульсирующее ликование, и затухание его длилось долго-долго.
Может быть, несколько дней. А улыбка осталась, думаю, навсегда, потому что
я чувствую ее в себе постоянно, особенно когда не верят моим рассказам, не
верят, что нужно ждать, расти и становиться достойными доверия, способными
не отмахиваться от непривычных мыслей и, главное, не лезть непрошеными в
братья со своими младенческими погремушками.
Конечно, я никого не могу убедить, что все так и было, что только так и
следует поступать. Но ведь я и не уполномочен. Да мне и ничего больше не
нужно, раз во мне живет прикосновение братьев - их улыбка. Как одна
копейка.