"Дмитрий Шашурин. Достоверные картины лесной жизни (Авт.сб. "Печорный день")" - читать интересную книгу автора

надолго, особенно в детстве. Можно представить поэтому, что ни единая
клеточка, которая нацелена на лесную жизнь и деятельность, в нашем роду не
отмирала, а, наоборот, как и положено нервным клеткам, обучалась и
обучалась до бесконечности. И даже, я допускаю, передавала усвоенное, хотя
это ей наукой и не положено, по наследству. Но по женской линии связь с
лесной природой не достигала такой полноты. Жен себе предки брали со
стороны, уходили из лесу их дочери.
Старуха моя родилась далеко отсюда в большом селе, теперь это райцентр,
а в лесу впервые побывала лишь в девичестве. Сыновья наши покинули лес
очень рано и на кордон, по всему видно, не вернутся для постоянного
жительства. Те нервные клетки, которые у них активизировались в детстве,
начали уже по восьмипроцентной норме отсыхать, как я замечаю при их
наездах, и нет уже у сыновей со мной понимания. Жена постоянно у них
гостит, и то хотя бы внешнее понимание природы, которое получено от меня,
у нее тускнеет с каждым разом.
Хотя вот так прямо, в лоб, "чушь" или "враки" она еще не произносила,
но недоверие мелькает и во взгляде и в жестах, а то поежится вроде с
озноба или прижмет руку тылом к губам. Кроме того, взяла в обыкновение
приводить услышанное от меня к какой-никакой другой причине. И получается
у нее намек, что я вроде бы прикрываю рассказами о случаях свои упущения,
нерадивость или забывчивость. Масло, мол, позабыл сбить, вот и вышло такое
объяснение про случай.
А я ведь и не все рассказываю, что было, что чувствовал, оставаясь
благодаря обучившимся нервным клеткам неразрывной частью окружающей лесной
природы. То не передать никакими средствами, только можно пережить в своем
потомственном соединении с лесом без всяких оформленных образов, даже в
мыслях. Вдруг осеняет: колупну шишку, и произойдет так, согну ветку -
этак. Однажды в обходе заметил: изо мха лезет шляпка белого гриба,
аккуратней некуда, красавец, и пространство кругом вольное. Тут же мне
представляется, и я исполняю - от корней соседнего дуба отгибаю мох,
напротив, между осиной и кривой березой, вколачиваю кол из сухого
валежника примерно на метр с четвертью. Не знаю еще, зачем сделал, как
осенило, потом уж дал себе отчет, что произвел воздействие на грибницу
этого боровика, которая находится в симбиозе, с одной стороны, с корнями
дуба, с березовыми и осиновыми - с другой. Про симбиоз я называю по
книгам, чтобы понятнее вам. На самом деле там ох как почуднее. Постепенно
догадываюсь и о результате. Кто занимался садоводством или слышал - есть
такой прием: на плодовом дереве с образовавшимися завязями ствол ниже
сучьев охватывается обручем, который стягивается специальными болтами.
Тогда питательные вещества, накопленные листьями, не будут спускаться по
лубяным волокнам к корням, а попадут в завязи - ни одна из них не опадет,
и плоды созреют быстрее, крупнее, слаже. Подобное действие я произвел с
грибницей.
Через двое суток никакого там вольного пространства не осталось: ножка
гриба с одной стороны касалась дуба, с другой - упиралась в осиновый и
березовый стволы, а шляпкой в их нижние сучья. Полный же результат - без
малого центнер сушеного белого гриба.
- Что насушил - хорошо. Но уж накромсал по-уродски. Зачем это? Опять
небось случай? Не узнаешь, где шляпка, где ножка. Не дождевик ли?
Я не объяснял, не доказывал, решила практика. Сварили раз, сварили два.