"Евгений Шатько. Плевать на тебя, Полосатов!" - читать интересную книгу автора

Евгений Шатько

Плевать на тебя, Полосатов!

Когда Темкин, свирепо зевая, дописывал послесловие к "Справочнику
молодого штукатура", а жена и сын оцепенело смотрели на голубой экран,
вдруг погас свет.
Жена метнулась к телефону и, пока Темкин, чертыхаясь, жег спички,
набрала номер соседей сверху.
- Федор Семеныч, если у вас горит! - закричала она в трубку. - Ради
бога, скажите, маркиз заколол уже этого типа?
- Нет еще, - ответила трубка. - Приступает.
Жена открыла дверь в коридор и скорбно заявила:
- Вы, если вы мужчины, починяйте пробки, а я ухожу туда, где свет!
- Я еще не мущина, - петушковым голосом возразил сын. - Я исчо от-
рок, грубо говоря.
Жена грохнула дверью.
- Имеем полтора часа свободы, - деловито сказал сын. - Я смотаюсь к
Батону за диском. К концу сериала возникну, не подведу.
- Принеси свечи, - тихо попросил Темкин.
Кирилл вышел из своей комнаты с зажженной янтарной свечой, переви-
той блестящей тесемкой. Зеленоглазый, в белой рубашке, с прической под
горшок, сын и впрямь походил на оперного отрока.
Протягивая свечу Темкину, сын посоветовал ломким басом:
- Свети, батя, всегда, свети везде. Адью!
Подняв свечу над головой, Темкин прошел на кухню, где клокотал
выкипающий чайник.
Из лоджии, сквозь запотевшее стекло, словно из тумана прошлого,
смотрел на него Темкин буйного выпускного возраста, который на госэк-
замене схватил трояк за то, что обогатил мысль классика:
- "Архитектура - это застывшая... песня", - сказал он тогда свобод-
но.
"Песня? - вспыхнув, оскорбленно вопросил председатель комиссии ака-
демик Полосатов. - Какая же песня? Может, "Кирпичики"? А я, между про-
чим, прочил вас к себе в помощники."
И распределили тебя, Темкин, в глушь, на строительство моста...
...За окном, в лоджии, сохнущая рубаха взмахнула рукавом, точно де-
вичьим платочком, позвала в далекий знойный август, когда ты отправил-
ся по распределению.
"А плевать на тебя, Полосатов! - повторял ты про себя в поезде. - Я
такое придумаю на стройке, такое изобрету, учудю - Корбюзье меня в со-
авторы пригласит."
Ах, какой это был славный поезд, дополнительный "пятьсот веселый"!
Он подолгу стоял в полях, среди цветов, и горячий медовый ветер проле-
тал сквозь распахнутые вагоны.
На том разъезде, когда пассажиры, будто дачники, разбрелись соби-
рать цветы, ты повалился навзничь в траву и громоздил в небе грандиоз-
ные арки своего моста, которые будет когда-нибудь изучать оплеванный
Полосатов. А пока тебя изучала остроглазая дама, твоя теперешняя жена,
методично обрывая кипрей и ромашку вокруг твоего богатырски распрос-