"В.Г.Шавшин. Бастионы Севастополя (Крым: история, достопримечательности) " - читать интересную книгу автора

французской траншее"[73]. Находясь при них безотлучно день и ночь и
подвергаясь постоянным опасностям, Коля Пищенко, несмотря ни на какие
убеждения, не хотел расставаться с означенными мортирами, говоря:
"Маркелами[74] заведую, при них и умру".
Один из участников обороны писал: "Он мстит врагам за смерть своего
отца и бомбы Николкиной батареи в неприятельской траншее страшнее и
гибельнее пушек великанов. Можно долго любоваться Николкой, когда он с
фитилем в руках беспрестанно снует от одной мортирки к другой, ловко
прикладывая фитиль к затравке, его дядька, старый служивый
моряк-артиллерист, не поспевает заряжать за ним"[75]. Узнав от командира
редута лейтенанта Д. С. Ханджогло о юном герое и исключительной меткости его
огня, главнокомандующий русской армией князь М. Д. Горчаков наградил Николая
Пищенко серебряной медалью "За храбрость" и приказал отправить его в
Петербург в школу кантонистов. Позже медаль заменили на знак отличия
Военного ордена. Когда юный бомбардир уезжал в столицу, ему еще не
исполнилось одиннадцати лет, но он имел за плечами одиннадцатилетний стаж
воинской службы. Указ царя о том, что месяц сражений во время обороны
засчитывать за год, распространялся и на Николая Пищенко.
Участником героической обороны города стал и одиннадцатилетний Костя
Станюкович, впоследствии известный русский писатель. Он родился и вырос в
Севастополе, в семье вице-адмирала М. Н. Станюковича, в период обороны
командира Севастопольского порта. Костя готовил корпию[76], за что был
награжден медалями "В память Крымской войны 1853-1856 гг." и "За защиту
Севастополя". Событиям Крымской войны и обороны города он посвятил рассказ
"Кириллыч", повести "Маленькие моряки" и "Севастопольский мальчик". В них
Станюкович рассказал о героизме жителей города, самоотверженности солдат,
матросов и офицеров.
Дети, оставшиеся в осажденном Севастополе, собирали ядра, картечь, пули
и, конечно, играли в войну. Они делились на два лагеря, строили баррикады и
дрались между собой, бросая друг в друга ядра и бомбы, слепленные из глины.
Если кому подбивали нос или глаз, относили на "перевязочный пункт". Однажды
устроили ребятишки бомбардировку. Раздались крики раненых. Сбежались матери,
разобрали драку и выпороли начальников одной партии "Канробера" и "Раглана".
Ухватились за третьего мальчика. "Меня не за что сечь, - завопил он, - я
князь Меншиков, я ничего не делал..."[77].
Взрослые же играли в более серьезные игры. "В каземат 5-го бастиона,
где находилось много народа, вкатилась бомба. Матрос 43-го флотского экипажа
Григорий Палюк не задумался: он шапкой зачерпнул воды и подскочил к бомбе,
чтобы загасить ее трубку, но не успел - бомба в это время лопнула. "Пропал
Палюк", - думали все. Но дым рассеялся, а Палюк стоит себе с шапкой воды на
том же самом месте.
- Ишь, не успел, прах ее возьми! - сказал он с досадой, обращаясь к
толпе, смотревшей на него с удивлением..."[78].
27 августа 1855 г. защитники пятого бастиона, редута Шварца и люнета
Белкина отбили три атаки неприятеля.
Около двух часов дня более четырнадцати тысяч французов бросились на
эти укрепления. Впереди бежали цепи штуцерников, солдаты с лестницами и
фашинами, саперы с шанцевым инструментом. Тучи русской картечи встретили
врага. 30 августа 1856 г. начальник оборонительной линии генерал-лейтенант
К. Р. Семякин в рапорте скупо опишет эти события: "Передовые, достигнув рвов