"Ирвин Шоу. Судьбы наших детей (Сборник "Судьбы наших детей")" - читать интересную книгу автора

представили государству. Вторая несколькими пунктами отличалась от первой
и отдавала большую дань реальностям производства с его стальными
механизмами и людским потом, чем формальной бухгалтерской символике цифр и
процентных отчислений. Разница между ними составляла 700.362,12 доллара. С
неделю Нелсон носил вторую декларацию в портфеле, получая от этого тайное
удовлетворение, а затем на всякий случай сжег ее.
В этом году компания процветала, разрастаясь на дрожжах военных
заказов, а налоги подскочили, так что разница между истинной суммой и той,
что указана в официальной декларации, получится огромной, больше миллиона
долларов. "Маршалл и Кь" платили ему сорок тысяч в год. Он этих денег
стоит, подумал Нелсон.
Десять сорок семь. Роберта нет. Цифры начали прыгать перед глазами, и
Нелсон отложил бумагу. К тому же талия Нелсона увеличивалась за год на
дюйм, с пяти утра он мучился бессонницей, постоянно ощущал свой возраст -
неудивительный итог пятидесяти лет жизни, большая часть которой прошла за
письменным столом.
Дверь распахнулась, и вошел Роберт в новенькой лейтенантской форме, с
чемоданом из сыромятной кожи, подарком Нелсона.
- Пора в путь-дорогу, папа, - сказал Роберт. - Армия Соединенных Штатов
ждет меня не дождется.
Они улыбнулись друг другу, Нелсон снял с вешалки элегантную серую
шляпу, аккуратно надел ее перед зеркалом.
- Я боялся, что ты опоздаешь, - сказал он, слегка поправляя поля шляпы.
Роберт любовался из окна Нью-Йорком: город сверкал в утренних лучах
летнего солнца, здания громоздились друг на друге, точно цукаты на торте,
гладкая голубая лента Гудзона терялась среди холмов Нью-Джерси.
- Боже мой, боже мой... - пробормотал Роберт. - Как здесь, должно быть,
здорово работается! Прямо хоть садись и пиши Девятую симфонию, папа.
Нелсон улыбнулся, взял сына за руку.
- Мне здесь не до Девятой симфонии.
Он с удовольствием поднес бы Робертов чемодан до лифта и уже потянулся
взять его, но Роберт, заметив это, молча перебросил чемодан в другую руку.
В лифте они ехали с хорошенькой темноволосой женщиной в нарядном черном
платье, которое сидело на ней, как на манекенщице, хотя и не каждой
манекенщице удается выглядеть столь эффектно. Она, видно, только что
сделала прическу, и смелая элегантность сочеталась в ней со зрелой
красотой. Нелсон заметил, что женщина с явным одобрением взглянула на его
рослого сына - стройного, плечистого, сознающего, как он хорош в своем
новом темно-зеленом лейтенантском френче с горделивой золотой полоской на
каждом плече.
Роберт улыбнулся про себя, тоже отметив сдержанный одобрительный
взгляд: ему было приятно, что на него так смотрят, и одновременно он
стыдился этого своего самодовольства.
- Когда-нибудь, - сказал Роберт, когда они вышли из лифта и, потеряв
женщину из вида, пошли в сторону Пятой авеню, - когда-нибудь, папа,
человека будут судить за одни только мысли, которые проносятся в его
голове.
Они обменялись улыбкой; Роберт глубоко вздохнул, посмотрел вокруг,
улыбка все еще блуждала у него на губах, затем они сели в такси, и он
сказал: