"Дмитрий Щербинин. Визиты в мертвый дом" - читать интересную книгу автора

за руки, сели рядом... Вой Николая неожиданно оборвался.
- Теперь мы вдвоем остались. - в зазвеневшей тишине шептал Саша.
- Я вас не оставлю. - попытался я утешить.
- Нет, он не позволит.
- Может все-таки пройдем к нему, каково ему одному-то. Можешь подож-
дать...
- Нет, он нас выметит! Он меня то выгнал. Он своей болью ни с кем не
делится никогда... никогда... А сейчас то какая боль... Но я его никогда
не оставлю: слышите вы! Я всегда со своим братом буду, если и в ад при-
дется идти, так пойду, на вечную муку пойду. - он шептал в исступлении;
весь сильно вздрагивал.
"Это все от перенапряжения. Я могу ему дать кой-какие таблетки, они
боль телесную уймут, но душевная то боль останется: здесь иное лекарство
нужно - не таблетки."
И вновь я прошептал:
- Я вас не оставлю.
Холодная дрожь сотрясала его тело, передавалась и мне.
Он уткнулся мне в плечо; глухо зарыдал - все тише, тише; потом замер.
Я сидел, боясь пошевелиться; просидел так минут десять...
Серость на небе разожглась уже в полную силу, и в одном месте даже
побелела, набухла; казалось, вот-вот вырвутся оттуда, жадно обхватят об-
мороженную землю, солнечные потоки. И падала уже не слякоть, но редкий,
светло-серый снег. Негромко подвывал ветер.
Я легонько отстранил Сашу - мальчик крепко спал и, судя по просвет-
левшему выражению лица его, сны были солнечные - быть может, о светлом
городе, над которым яркое небо и все поет в весенней любви...
Я осторожно подхватил его на руки - он спал так же безмятежно, глубо-
ко - и стараясь не издавать лишнего скрипа на половицах понес его в ком-
нату с мертвой.
Какая тишина была... Все замерло... Помню, какое-то раздражение выз-
вал бледно-розовый свет и проходя около выключателя, я задел его голо-
вой... Теперь и коридор был погружен в мягкий светло-серый утренний
свет.
Прошел между ящиков с книгами - некоторые из них были перевернуты...
Вот и комната: в ней стало холодно - Николай, задыхаясь видно от сер-
дечного жара, распахнул не только форточку, но и окно. Врывались порывы
ветра, протаскивали по столу и сбрасывали на пол листы, снежок, с таким
звуком будто крупа сыпалась, заметал их.
На кровати, лицом к потолку, с выпученными в последней муке глазами
лежала бабушка...
- Спи-спи. - убаюкивал я Сашу и положил его на шубу рядом со столом.
Николай резко развернулся, сжал в кулак лист бумаги и с силой ударил
им об стол. Саша перевернулся на бок.
Таким Николая мне еще видеть не доводилось: он резко вскочил, налетел
на меня, схватил за плечи... От него повеяло жаром - нестерпимым плот-
ным; воздух вокруг него был выжженным, невозможно было дышать.
Глаза вылезли из орбит и крупная дрожь, едва ли не судорога пробивала
его тело. Брызгая слюной он завизжал:
- Во-он! Во-он пошел!
- Я ухожу, ухожу. Подождите.