"Дмитрий Щербинин. Темный город (Повесть)" - читать интересную книгу автора

не уняло боль. Напротив - она только усилилась, и он разве что не стонал. Он
боялся поднять глаза на девушку, боялся, что сейчас вот она убежит от него,
такого мерзкого. Но она оставалась на месте, а потом вдруг положила свою
невесомую, прохладную ладошку ему на руку, и прошептала:
- Бедненький... Я многое не поняла. Я не знаю многих слов. Но "водка" - у
нас тоже нет такого слова, но я представляю - это вроде Тшиии. Тшиия, ходит
по нашим улицам - она темный вихрь, и кто попадет в него, тот уже никогда не
выйдет, будет там метаться в бреду, повсюду следовать в Тшиии. Страшная
участь... впрочем - чья участь лучше?.. Каждый умирающий уносится ледяным
ветром. Все время лететь с ледяным ветром, в этом мраке! Лучше бы я совсем
не появлялась! Зачем вся эта боль...
- Но ты...
- Подожди, подожди - ничего не говори. Самого главного я еще не сказала.
Михаил - раньше я тебя боялась, ты приходил ко мне в этих жутких снах. Я
думала, что ты демон смерти; но теперь все понятно - я просто видела твою
боль, этот твой "загул"... Хотя нет - многое, да почти ничего еще не
понятно. Я только одно знаю - не спроста эта наша встреча, моя судьба, твоя
судьба - все от этой встречи изменится. Только вот не говорить мы сейчас
должны, не у костра греться - надо хоть сколько то хвороста с собою взять,
да к городу, к матери моей продираться...
- Подожди, сейчас я пойду, ты только скажи - как звать то тебя.
- Эльгой...
- Странно... Впрочем - что здесь не странно. Но, кажется, я уже слышал
это имя прежде. Ладно, пойдем.
От того ствола, который умудрился притащить Михаил, они наломали довольно
много ветвей, а из самых больших сделали два факела. И вот они уже идут,
почти бегут, подгоняемые в спины ураганным ветром. Эльга говорила:
- По крайней мере сейчас мы движемся в правильном направлении - ведь
ветер всегда несется со стороны леса...
Они бежали рядом, каждый прижимал к груди связку с хворостом, каждый
держал в руке тревожно трепещущий факел, и плохо бы им пришлось без этих
факелов, потому что то и дело вырывались из темени раскоряченные, перегнутые
объятия уродливых деревьев; выгибались, норовящие подставить подножку корни;
изогнутые, острые ветви тянулись к глазам - и так то приходилось напрягать
все силы, находится в постоянном напряжении, чтобы успевать уварачиваться
или перепрыгивать. А потом неожиданно, деревья расступились, и Михаил понял,
что ноги больше не держат его. Он повалился, пребольно ударился, покатился,
и не удержал и хворост и факел - умирающий огонь высветил совершенно
гладкую, темную ледовую поверхность, снег на которой не задерживался, но
стремительно, с пронзительным скрежетом проносился.
- Я узнаю! Узнаю! - услышал он за воем ветра голос Эльги. - Это Озеро
Стонов. Только один раз, еще в самом раннем детстве заходила я сюда с мамой.
Хотя на лед мы и не выходили... А я и не помню, как днем через него
перебегала...
Неожиданно она оказалась прямо перед расшибшимся, все пытающимся
подняться Михаилом; ее похожее на тень личико оказалось прямо перед ним, и
она зашептала дрожащим, едва не срывающимся в мольбы голосом:
- Мы с матушкой только на берегу, за стволами укрывшись стояли, потому
что... потому что в центре - в лед вмороженная душа этого озера. Я только
издали ее видела, но так это жутко. Даже и не описать той жути - стояла