"Александр Щёголев. Легкий бред в формате дзен" - читать интересную книгу автора

- Ты спятил, Димaс, - корчится он.
Спорить? С идиотом? Я бы улыбнулся, если б смог выплюнуть зловонную
трухлявую затычку, распирающую гортань. Кроме цитат в моей записной книжке
хранится много чего полезного. Нестерпимо хочется проститься с внешней
частью Реальности, пока есть еще время... а есть ли время?.. я хватаюсь за
пульс - бусинки сердечных сокращений сыпятся по ступенькам, обгоняя одна
другую, вне ритмов и медицинских законов... листы записной книжки лениво
перебирают воздух, как плавники висящей в воде рыбины... фамилии,
телефоны, адреса - всё то, что никогда мне уже не понадобится... я бы
заплакал, если б в сосудах моих осталась хоть капля влаги...
Мальчишка продолжает методично бить чем-то в дверь ванной, и тогда я встаю.
- Не смей трогать ребенка! - воет Щюрик мне вслед.
Догадливый ты мой.
Нет, я не за ним. В прихожей, среди лыж и ватников, я приметил комплект
удочек. Хозяин, оказывается, не дурак порыбачить. Однако леска там
слабовата - для моих целей не годится. Поэтому я, не выходя из комнаты,
останавливаюсь возле дверного проема. Здесь мастеровитый хозяин устроил
вместо двери остроумное украшение: свисающие до пола гирлянды из пивных
пробок. Пробки нанизаны на толстенную леску, вернее сказать, на плетеный
поликарбоновый шнур (ширина - около трех миллиметров в диаметре; выдержит
любой вес). Невероятно кстати! Обрываю всю эту конструкцию к чертовой
матери и ссыпаю пробки в угол. Потом делаю из шнура удавку и возвращаюсь к
своей добыче. У господина Барского завязаны и передние, и задние
конечности, поэтому ставить его тушу на ноги приходится мне. Он пытается
устроить возню, но одной зуботычины достаточно, чтобы процесс завершился.
Петлю я набрасываю ему на шею, а другой конец шнура, встав ногами на
разобранный диван, перекидываю через крюк, на котором висит люстра.
Устанавливаю пленника точно под этой люстрой, после чего натягиваю и
закрепляю шнур на крюке.
- Не дергайся, - предупреждаю я человека. - Потеряешь Равновесие, и ты -
висельник.
- Зачем ты это делаешь, Клочков? - спрашивает он, на мгновение заглянув
мне в глаза. - По-моему, спектакль с перебором.
Все-таки к его лицу невозможно привыкнуть...
- Зато пьеса хороша, - отвечаю я. - "Живой труп" называется.
- В каком смысле? - силится он понять. - Это что-то из классики? - тужится
он вспомнить.
- Классика не умирает, в отличие от людей.
Я обрываю эту болтовню и иду наконец вызволять Барского-младшего из
темницы. Пришло время. Поднимаю вешалку, освобождая проход...
Оказывается, он колотил в дверь не тазом! Здоровенный дюралевый бак для
грязного белья проносится мимо меня - еле успеваю увернуться. Как
мальчишка справлялся с этакой махиной? Воин! Я ловлю взбесившегося зверька
на пороге, поднимаю в воздух и бережно встряхиваю. Что-то в нем смещается,
что-то укладывается на место, и наступает взаимопонимание.
Бак для грязного белья пуст, как великая русская мечта. Бак - это просто
находка, это даже более кстати, чем пивные пробки на шнуре. Беру трофей
свободной рукой, возвращаюсь в комнату и сгружаю всё на ковер. Пацан тут
же вскакивает.
- Обрати внимание на папу, - придерживаю я его. - Если ты вдруг решишь не