"Андрей Щупов. Очередь" - читать интересную книгу автора

колонну французских арестантов, толпящихся на гильотину. Говорят, было и
такое. Более того, говорят, и на гильотину, изнывая от ожидания, пытались
проскальзывать вне очереди. Так или иначе, но выражение множества лиц
сливается в нечто общее, чему следует подобрать особый термин.
Ощетинившееся штыками каре - это уже не толпа, и очередь, стоголовой змеей
впившаяся в магазин - объект множественных вожделений, - тоже уже не
простое сборище людей. Это ожившее существо-великан, животное с
необузданными инстинктами.
Опоздавшая к магазину женщина, злясь на себя и на весь мир, медленно
обходит собравшихся. Ненавистно-тесное платье раздражает ее почти столь же
сильно, сколь и уличная слякоть. Добравшись до угла аптеки, она громко и
сердито фыркает, поворачивает назад и тут же откуда-то из-под ног
близстоящих людей выдергивает за курточку юркого карапуза с игрушечным
автоматиком. Наградив его основательным шлепком, тяжелым решительным шагом
движется к крылечку. По глазам ее видно, что она готова ругаться и
спорить. Однако мальчишке вовсе не улыбается торчать в душном помещении.
Усыпив бдительность матери притворной покорностью, он дожидается
кульминационной точки разыгрывающейся у крыльца перебранки и рывком
освобождает ладошку из мощной длани женщины. Отскочив в сторону,
присаживается на корточки и улыбается: воюющей мамаше не до него. Литым
корпусом, содрогаясь, словно ледокол во льдах, она раздвигает людей,
неукротимо приближаясь к дверям. Еще немного, и ее засасывает зев
магазина.
Поднявшись, мальчишка подходит к широкой луже и, настороженно
оглядываясь, ступает в нее. Снова с ожиданием смотрит вокруг, но никто не
обращает на него внимания. Зевая, он пересекает лужу из конца в конец и с
топотом начинает сбивать с сапожков липкую жижу.
- Куда прешь?! Куда?!
Подняв голову, мальчуган видит, как высокий мужчина с плоским
невыразительным лицом молчком продирается все к той же заветной двери.
Люди позади него разъяренно ругаются, вытягивают шеи, чтобы получше
разглядеть наглеца. Но наглец на голову выше всех, и возмущенные голоса
так и остаются голосами. Мальчишка звонко смеется. Прицеливаясь в мужчину
из автомата, коротко стрекочет.
Вскоре невдалеке от аптечного угла внимание карапуза привлекает яркая
коляска. Приблизившись к ней, он не без любопытства заглядывает под полог.
Оттуда на него сонно таращатся выпученные глазенки младенца. Слюнявая
соска в припухших губах ритмично и чмокающе подергивается. Подумав,
мальчишка выдергивает соску изо рта ребенка и дует лежащему в лицо. Но
эффекта добивается обратного. Ласково жмурясь, малыш тянет к нему пухлые
ручонки и что-то лопочет. Вот дурак! Мальчишка дает ему щелбана и, чуть
помешкав, осторожно бьет пятерней по мягкой щечке. Личико в коляске
по-старушечьи морщится, и губы вот-вот опасно скривятся. Не дожидаясь
тревожной сирены, мальчишка пихает соску обратно и торопливо бежит от
коляски.


Влага, пропитавшая воздух, внутри помещения многократно уплотнена
дыханием и теснотой людей. В душной жаре, проникаясь все большим взаимным
раздражением, собравшиеся утирают рукавами мокрые лица, ворочают головами