"Андрей Щупов. Цветок" - читать интересную книгу автора

время она уделяла теперь только ему. О друзьях и подружках
смуглая гречанка позабыла с удивительной легкостью.
Впрочем, вечер благополучно продолжался. Обиженных
насчитывалось немного. Ритины ухажеры воседали на тахте и с
деревянным высокомерием на умных лицах потчевали друг дружку
именами вроде Киркегора и Феофраста. Они старались казаться
беспечными, фальшивые улыбки ничуть не замораживали их мимику.
Дамочки, положившие поначалу на Марка глаз, успокоились
значительно быстрее. Во всяком случае внешне женское
недовольство совершенно не проявлялось. Несомненно артистизм
давался им с большей легкостью. Словом, скандала не произошло,
не произошло даже самого пустячного скандальчика. Кто-то курил
на балконе, кто-то деловито управлялся с тортами и чаем, но в
основном болтали и танцевали, тихонько целовались по углам а,
произнося загадочные тосты, чокались бемольными рюмочками.
Теорию относительности открыли еще до Эйнштейна. Некто
стал ее безымянным автором, предположив, что не время течет
мимо нас, а мы - то бишь, человечество, - продираемся сквозь
дни, часы и минуты, как медведь сквозь бамбуковую чащобу. И
тогда же стали рождаться идеи остановок, различных скоростей,
и, обрастая надеждой, как шерстью, люди принялись
экспериментировать... Говорят, что-то и кому-то удавалось, но
разве проверишь? Да и пусть все остается на уровне слухов, на
уровне тех же согревающих мифическим светом надежд.
Так или иначе, но время праздника истекло, последняя
песчинка просочилась в крошечную лунку. Праздники всегда
проходят быстрее положенного. Удержать их подле себя
невозможно. Засуетившись, гости потянулись на выход. Встав у
порога, Марк провожал их, понимая, что близится час его
очередного отчаяния. То есть, это если придется уйти и ему. Но
об этом он старался не думать и, подражая университетским
аристократам, скрывал свое растущее смятение, как мог.
Веснушчатой синеглазке он пожал маленькую ладонь, а
тоненькой гимнасточке позволил себя поцеловать. В конце концов
один из хозяйкиных ухажеров (а уходили они, разумеется,
последними) все-таки не выдержал. Приблизившись вплотную, он
криво ухмыльнулся:
- Откуда такие берутся, а? И с именами им везет, и с
бабами... Ладно, Маркуша, держи пять и не поминай лихом...
Когда захлопнулась дверь, Марк запоздало вспомнил о
Веронике. Вспомнил и забыл. Рита надвинулась вплотную. За
спиной у нее дрожало пламя свечей. В воздухе пахло все тем же
непостижимым ощущением тайны. Думая, что раскрывает ее, Марк
стиснул Риту в объятиях, поднял на руки. Ворс ковра
непроходимой порослью опутал ноги. Они упали. Он тянул ее к
себе, но Рита помнила очередность. Сначала - одежда, потом -
все остальное. Пальцы ее умело скользили по пуговицам.
Легонький вязаный пуловер взметнулся вверх, родив трескучую
молнию. Следуя ее примеру, он с той же стремительностью
избавился от своей рубахи. Черт его знает почему, но они