"Александр Щербаков. Змий (Авт.сб. "Змий")" - читать интересную книгу автора

котором можно писать. При дальнейшем увеличении сигнала начинается
самопроизвольное разрушение П-120, и материал вырождается в пластик, не
пригодный для дальнейшего использования в качестве писчего.
Интенсивность излучения П-120 может быть, однако, ослаблена на
несколько порядков путем легирования материала в процессе изготовления
некоторыми металлами в весьма малых количествах. При этом практически не
изменяется его внешний вид, неизменными остаются и полезные свойства.
Именно такой, если так можно выразиться, "омертвленный" П-120 в отличие от
"живого", способного к излучению, мы и предполагаем назвать пэйперолом и
выпустить в массовую продажу.
На этом профессор Мак-Лорис просит разрешения прервать свое выступление
с тем, чтобы ответить на вопросы и показать несколько опытов,
демонстрирующих свойства П-120 и пэйперола.
- Может быть, мы пока отложим опыты? ("Черт возьми, куда это подевались
наши доблестные вооруженные силы?") Тем более что отлучившиеся будут
крайне огорчены, пропустив, как я смело могу сказать, увлекательнейшую
часть нашего совещания. ("Что-то случилось, но что? Мак-Лорис явно выбит
из колеи".) Давайте пока перейдем к вопросам. Вы не возражаете, профессор?
Прекрасно. Мистер Фамиредоу? Пожалуйста, мистер Фамиредоу.
Мистер Фамиредоу сиял. Сияла его огромная лысина, сияли стекла его
очков над сияющим курносым носиком, мягкий аспидный отблеск лучился от
буйной растительности, под которой исчезала вся нижняя часть его лица и
шея. И его неожиданно звонкий и чистый голос восторженно известил всех,
что его владелец был счастлив детально проанализировать проблему
эксплуатации материала "пи" в версиях "примо" и "секундо". Естественно, до
сего момента представления мистера Фамиредоу о материале "пи" носили
формальный и гипотетический характер, и в связи с этим...
И по неисповедимому закону мышления слово "формальный" заклубилось,
зажужжало в голове сенатора, внезапно щелкнуло, рассыпалось искрами по
уголкам его мозга, и он понял, что произошло.
Обмирая от ужаса, глядел он на лежащий перед ним голубоватый лист, в
верхнем углу которого, аккуратно выписанное, красовалось слово "ШИРЛИ". Он
тоскливо оглядел сидящих перед ним людей, так, словно очнулся от тяжелого
сна на потолке и теперь, судорожно обнимая стебель люстры, смотрит вниз, в
бездну, где уютно, как ни в чем не бывало, стоят милые привычные
недосягаемые отныне вещи.
Мистер Ноу внимательно слушал затянувшийся вопрос мистера Фамиредоу,
поставив локти на колени и положив подбородок на сомкнутые смуглые кулаки.
Кассета с чистыми листами демонстративно лежала на полу у его ног. Чем
были заняты остальные, сенатор не видел, он заставил себя отвести взгляд
от мистера Ноу и снова увидел на листе слово "ШИРЛИ", которое нельзя было
стереть. Ибо тут же придет в действие несложная ловушка трубноголосого
майора.
Сенатор уже видел этот лист, разукрашенный штампами военной
прокуратуры, сенатского трибунала и еще бог весть каких инстанций. Лист
лежал в папке вместе с его, сенатора, объяснениями по поводу того, почему
он написал это имя, и заключением экспертизы, в котором говорилось, что
ничего предосудительного в его действиях не обнаружено. Но сотни глаз
увидят имя Ширли, написанное им, и уж найдется кто-нибудь дотошный! Мала
зацепочка, но и не от таких рушились куда более блестящие карьеры!