"Владимир Щербаков. Звездные дали (Журнал "Техника - молодежи", 1970, N 12)" - читать интересную книгу автора

посыпались вопросы. Вопросы и ответы.
Оказалось: мы видим обратную сторону мира сразу, мгновенно, как будто
нет огромного, замкнувшегося на себе самом пути, по которому путешествует
луч света. Как будто тот мир, к которому привыкли глаза и телескопы, -
лишь призрак, тень, запоздавший кинофильм, отделенный от Земли световым
барьером. А та, обратная, сторона далека, но реальна, словно она и есть
настоящая Вселенная, свободная от запретов старой теории. Страшно далекий
мир, но с тем же временем. И о сверхновой узнали одновременно со вспышкой,
не из запоздавшего фильма - из первоисточника. Но где прямые
доказательства, что все так и есть? Никто ведь не летал еще по замкнутой
траектории. Разве трудно ошибиться? Кто-то сказал, что время измеряют с
помощью движения, а движение с помощью времени. И если та, обратная,
сторона не наш мир, а совсем другой, хотя и похожий на наш как две капли
воды? Что тогда?
- Не стоит думать об этом, - сказал Сергей на прощанье. - Допустим, что
гипотеза неверна. Допустим невероятное: это другая Вселенная в точности
такая, как наша. Ну и что? Раз доказано полное тождество, значит и там
есть свой исследовательский корабль "Уран", в точности такой же. И я
разыщу его. Полное тождество, понимаете? А точнее, симметрия. Один чудак
физик строго доказал, что в этом случае должен был бы соблюдаться закон
зеркального отражения. Бели удастся, к примеру, привезти оттуда журнал, то
читать его придется справа налево. А если журнал будет переправлен дважды,
то его не отличить от нашего.
Это, конечно, была шутка. Может быть, не совсем удачная. Черешнин
помнил, что среди двадцати моделей Вселенной несколько было создано шутки
ради.
И все-таки какое-то предчувствие не давало ему спокойно заснуть.
Сейчас, оставшись один, он лежал с открытыми глазами и слушал, как
остывал мотор. Короткая северная ночь постукивала минутами, темнота то
слегка сгущалась, то таяла. Гурьбой пробежали едва различимые
темно-пепельные облака. Небо быстро менялось, дрожали странные лесные
тени, приближалось утро.
И во сне он продолжал мысленно отсчитывать секунды, и во сне он ждал и
торопил время, потому что знал его цену там, где сейчас был сын.
Он проснулся перед рассветом. Вышел из кабины. В утренней полумгле, в
сорока километрах отсюда, на ракетодроме, звучала монотонная мелодия,
словно там пели валторны. Земля дышала, он чувствовал ритм этого дыхания.
"В укрытия, в укрытия!" - пели валторны. Пролетели раскаты легкого грома.
Дрогнула белая утренняя звезда. Синий луч, поднявшийся вверх, расколол
небо пополам. Лесное эхо вернуло звуки тревоги.
Стало светло, как днем, и еще светлее. Над лесом, зелено засиявшим, над
полями, над серыми дорогами поднялось зарево. Светящееся облако повисло
над горизонтом. Мгновение стоял этот сеет, вырвавший словно из темноты
морского дна и деревья, и кусты, и островки пыльной травы. Свет ударил по
глазам. Вспышка была ослепительна. Когда Черешнин открыл глаза, то увидел,
что облако поднималось вверх, гасло, рассыпаясь красными гроздьями.
"В укрытия, в укрытия!" - пели вдали валторны.
Земля под ногами сдвинулась с места. По траве побежали тусклые тени.
Сверкнула зеленая точка над головой. Вскрикнула птица. Зашептались ветви.
Пришел ураган. Корабль был уже далеко, а могучая стихия, освобожденная от