"Владимир Щербаков. Встречи с Богоматерью" - читать интересную книгу автора

спящую молодую женщину с портрета Константина Сомова под тем же названием.
Чуть аляповатый выразительный овал лица, светлые волосы, волнами поднимающи-
еся вверх, смелые линии широко посаженных (прикрытых на акварели) глаз.
Позднее я увидел голубой огонь в ее глазах, меня поражали выпукло-кукольные
формы, вся фигура, ноги, даже руки, такие же налитые, со светящейся тугой
кожей. Пройдет несколько дней, и она скажет, вспоминая мое внимание к ней в
этот час и позднее:
- Мне сказали... сказал один мужчина. Я говорю ему: меня родители пере-
делали. А он отвечает: нет, вовремя остановились. Ничего, правда?
- Ничего.
Пока же в первые дни она казалась смущенной. И все же прорывалось иног-
да то, что не могло меня не озадачить. Позднее! Потому что с того часа и на-
долго я не позволил бы себе быть озадаченным. Все было решено. Вечером сле-
дующего дня я услышал от нее на танцах:
- Я уже сказала тому, про кого ты спрашивал... сказала что нашла себе
мужчину.
- Что он тебе рассказывал, сидя на твоем лежаке?
- Что-то о театре, не помню.
- Откуда он?
- Из Одессы.
Все просто, порой немного вульгарно, но ведь это остается пока для меня
тайной за семью печатями, большим секретом. Сражает сцена в гостинице. Во
мне еще жив мужчина-наблюдатель, чуть подстраивающийся под этот тон и женщи-
ны и жизни вообще (как подобает ввиду моего рождения под знаком Водолея). Со
стороны это похоже на живописную сцену, запечатленную некогда тем же талант-
ливым художником: "Первый поцелуй". А потом? Потом еще одна сцена: "Осмеян-
ный поцелуй". Имя мастера то же. Как странно, что я нашел - случайно ли? -
репродукции этих незабвенных работ. Тот, тот стиль, чуть вульгарный, опере-
точный, но тем сильнее, наповал действующий! И вот она воскликнула: "Нет!"
И что же? Почти не осознавая, но подчиняясь законам игры, остававшейся
для меня незаметной, я сказал нечто вроде фразы: "Не принимай тогда мои
приглашения!" Этот стиль, тон, настроение. Но не отношение к ней, остающееся
еще тайной для меня. И она воскликнула без промедления:
- Всегда буду принимать твои приглашения!
У нее был такой голос, как будто за нее кто-то произнес эти удивитель-
ные неожиданные слова. Да, стиль тот же. Но это сразило меня. Это льстило,
хотя не могло быть лестью, но тем сильнее подействовало. Так начиналось.
Откройте любой роман прошлого века на самом восхитительном месте. Про-
читайте все странице о море, солнце, розах, морских прогулках, уютных кафе и
о ней, о ней! Все будет правдой. Но та правда дальше от меня, чем эта. Здесь
- жизнь с ее грубоватыми неповторимыми красками, которую можно поэтизиро-
вать. Ту жизнь, книжную, поэтизировать нельзя - дальше просто некуда. И я
спокойно выслушиваю, как она рассказывает:
- А я пошла к нему один раз, он снимал комнату, сейчас уехал.
- Что же получилось?
- Наливает сухое вино. А я говорю: что так мало, наливать нужно полный
бокал. Он наливает до края. Чокнулись, выпили, я говорю, ну а теперь разде-
вайтесь. Раздевайтесь, раздевайтесь! Ну, он начал снимать рубашку. Я тогда
говорю: а я выпорхну как птичка в окно. Подбежала к двери, повернула ключ и
ушла. Еще бы минуту...