"Владимир Иванович Щербаков. Шотландская сказка" - читать интересную книгу автора

Хольгер втянулся в разговор. Он казался себе первооткрывателем. Совсем
даже неожиданно с легкой и неприятной для себя откровенностью Хольгер
рассказал Эрнфасту о поездке в Инвернесс, о Мэгги (он так и называл ее в
разговоре - Мэгги). Потом с наигранной шутливостью стал говорить о феях, о
старом замке, понимая, что другой тон был сейчас неприемлем.
- Не понимаю, - возражал Эрнфаст, - не люблю сказок. Да и зачем тебе
фея, если ты с такой девочкой познакомился?
- Здесь есть какая-то связь... какая-то загадка.
- Загадка - это плохо. Загадок не должно быть.
- Не должно, - машинально повторил Хольгер, наблюдая, как Эрнфаст
наполняет стакан.
Ему вдруг ясно вспомнилось, как Маргарет набирала кувшином воду из
вазы, но только не из той, что стояла на крыльце. Она не выходила из
комнаты, лишь приблизилась к зеркалу, в котором отражалась ваза, протянула
кувшин - и тот погрузился в воду! Разбежались круги, с кувшина упали
прозрачные капли. Он не обратил внимания на это тогда же, потому что все
произошло так естественно, даже незаметно, как будто зеркальное отражение и
было настоящей вазой.
Теперь же, пытаясь разубедить себя, Хольгер вновь и вновь переносился
в тот вечер, слыша ее легкие шаги до головокружения отчетливо. Но нет,
кувшин снова опускался рядом с зеркалом, снова позванивала в ушах и
разбивалась на капли падавшая с него струйка, снова Маргарет отводила со
щеки каштановые волосы... Колдовство.
Странная, почти нелепая мысль все больше овладевала им. Наверное,
сказалась ночь, проведенная в замке. Потому что разве иначе пришло бы в
голову, что феи могут жить рядом, сейчас, вместе со всеми. Может быть, их
совсем мало осталось, но они ведь всегда жили на этой земле.
Уже тысячу лет назад они умели и знали больше, чем нужно было другим.
Умение угадывать, совсем особый талант видеть истину, а не ползти к ней
вслепую, нащупывая выступы легковесных парадоксов, должны были постепенно
отгородить их от остального мира.
Давным-давно ничего не стоило уйти, раствориться в бесконечных
просторах зеленевшей земли, но за несколько сот лет исчезли рощи и янтарные
пляжи, тяжелые мосты опоясали помутневшие реки. А солнце продолжало светить
так же щедро, и жизнь стала иной: тем, кто хотел оградить себя от липкого
любопытства, от мелких, но нескончаемых посягательств на все сущее, теперь
достаточно было походить на остальных, не выделяться ничем. Но как,
наверное, трудно привыкнуть к этому...
- Не стоит грустить, - голос Эрнфаста прервал его размышления. - Что с
тобой, в самом деле?
Хольгер молчал. Непонятное беспокойство, какая-то неизъяснимая тревога
все отчетливее переходили в вопрос: "Зачем я сижу здесь? И зачем говорю о
невозможном, неповторимом с этим пьяным болваном? Но почему нельзя этого
делать? Да потому, что разве не протянутся жадные, досужие руки к тайне, к
хрупкой неизвестности- не сейчас, может быть, не сразу, - чтобы разрушить,
смять, растерзать, расколоть ее, хотя бы из любопытства, из желания
опередить других?"
- Выпьем, - потребовал Эрнфаст. - Не зря же мы прилетели в Шотландию.
- Нет. Хватит.
- Не хочешь выпить со мной... из-за какой-то шотландки, - тонкие губы