"Владимир Иванович Щербаков. Рождение ласточки" - читать интересную книгу автора

Месяцы, годы, десятилетия... Но не миллиарды лет.
Жизнь вечна, неуничтожима, вечно и желание создать живое, думал
Кринглей. Жизнь никогда не рождалась, она существует всегда, как материя,
жизнь и Вселенная - спутники. Но как непросто воплощать ее в конкретные
формы!
"Сотворив сокола, я расскажу миру и о себе самом, - думал Кринглей, -
я поведаю о том, как я понимаю все сущее. Ничего не создав, я смог бы
написать слова, следуя которым другие подарят людям новое. Но что слова?
Полмиллиона существ уместит планета, и рождение каждого из них - событие,
превосходящее по важности написание многих трактатов. А полет птицы не
сродни ли полету мысли? Нет, слова - не для меня, - решил Кринглей, - пусть
другие попробуют уместить в коротких строках то, к чему, быть может, сами
не причастны".


Ласточке - жить

...Взвился сокол Кринглея. С высоты поднебесной, изогнув крылья, упал
он на ласточку. Мгновенная встреча в воздухе - и вот уже, отряхивая легкие
перья, кувыркаясь, мчит вниз трепетный окровавленный комок. Чудом не догнал
сокол кувыркающуюся птицу.
- О, ласточка! - воскликнула Флиинна. - Она мертва!
- Да, наверное, - сказал Агнис, и мгновенная усталость сделала его
веки тяжелыми, а руки непослушными. Он опустился на траву, потом лег,
подложив ладони под голову, и долго-долго смотрел в мерцающую пустоту
поднебесья.
Лишь только упала ласточка, бездыханная окровавленная птаха, Флиинна
бросилась к ней, подняла ее, омыла ее клюв и крылья, согрела ее, побежала к
роднику с целебной водой - а до того родника неблизкий путь: два часа по
камням, сквозь заросли колючих кустов, жалящих как змеи.
Агнис уснул. Он спал, а карниз его дома украсился ласточкиным гнездом.
Снилось ему, что ласточка, слепив гнездо из желтой глины и серого озерного
ила, пролетала мимо, взмывая ввысь, купаясь в струях ветра. Как изысканно
проста и красива была ее песня, как подрагивали косицы на ее хвосте, когда,
сев на самый край крыши, радовалась она подаренной ей жизни!
Ушли сновидения - возникла тревожная мысль: все ли так сделано? Не
медлительны ли движения крыльев? Не слаб ли клюв (не клюв - сачок для ловли
мух и комаров на лету)? Нет, не сможет ласточка ни расклевать шишки, ни
раскусить зернышка. Так ли? Непросто выстроить ступеньки жизни. Ясно лишь:
раз есть насекомые, должны быть и ласточки, что еще можно придумать? Но
стоит взлететь ласточке, тотчас должен взмыть вверх и сокол. Быть может,
даже раньше...
А у Кринглея руки опустились: совсем не такого исхода он ждал, ведь
если каждая встреча сокола и ласточки будет такова, то не жить ласточке.
Значит, не жить и соколу. Лишь трижды из ста случаев, по его расчетам,
сокол догонял бы ласточку, зато девяносто семь раз она пряталась,
ускользала от когтей, только тогда наступило бы требуемое равновесие.
Конечно, могло случиться и так, что сразу же выпал бы жребий птахе
малой растерзанной быть. И он и Агнис готовились к долгим полетам, к
многодневному труду, к многолетним наблюдениям. Выпустить сотни ласточек,