"Предатель крови" - читать интересную книгу автора (Хенди Барб, Хенди Дж. С.)

ГЛАВА 1

— Где же эта девчонка? — пробормотала Магьер. — И где этот четвероногий потворщик?

— Винн и Малец скоро придут, — отозвался Лисил. — Все равно уже вечер на носу, так что можно будет с тем же успехом остаться в городе еще на одну ночь.

Он не смотрел на Магьер и почти не слышал, как она, шлепая по грязи, нетерпеливо расхаживает по мостовой. Взор его был устремлен на массивные ворота Сояадрана, самого северного города Стравины. Поднимая взгляд к отдаленным, покрытым снегом вершинам Коронного хребта, Лисил волей-неволей видел поросшие лесом подножия гор восточной части Войнордов, где лежала провинция лорда Дармута.

Он плотнее запахнул шерстяной плащ, спасаясь от предвечернего холода, — под каменную арку, в распахнутые настежь бревенчатые ворота дунуло стылым ветром. Порыв ветра откинул капюшон плаща, и Лисил поспешно снова надвинул ткань на выбившиеся пряди светлых волос.

В долгом пути на север континента их настигла зима. Тут и там на улицах и за стенами города белел свежевыпавший снежок, тонким слоем снега были присыпаны и крыши ближайших зданий. Сразу за воротами пологий склон спускался к реке, которая текла с востока на запад, — широкий стылый поток, уже тронутый у берега молодым льдом. Дальний берег реки плавно переходил в луг, поросший бурой травой, еще мокрой от недавнего ледяного дождя. За лугом смутно виднелась череда сосен и елей, отмечавшая начало лесистых горных подножий.

Там под серым, пасмурным небом пролегали, тихие и безлюдные, приграничные земли провинции Дармута. Наивный человек мог бы счесть этот пейзаж мирным, но такое впечатление было обманчиво, и уж Лисил знал это, как никто другой. По ту сторону пограничной реки затаились призраки его первой жизни.

Сын и раб, шпион и наёмный убийца.

Невозможно вернуться в свое прошлое — именно так гласит банальная мудрость, которая сейчас и припомнилась Лисилу. Впрочем, у него нет выбора: если только он намерен продолжать поиски, ему предстоит совершить невозможное.

От ворот к пограничной реке не вела никакая дорога, не было ее видно и на дальнем берегу реки. Редко, слишком редко появлялись в этом городе торговцы с севера. Стравинские пограничные стражники в белых плащах и шлемах, отороченных мехом, даже не выходили за ворота; жители Соладрана, спешившие по своим делам, даже мельком не посматривали в их сторону. То, что каждое утро северные ворота открывали настежь, было скорей данью привычке, нежели необходимым действием для нужд города.

Лисил был так поглощен своими мыслями, что не сразу заметил, что Магьер перестала нервно расхаживать из стороны в сторону. Нетерпеливо хмурясь, она сбоку заглянула под капюшон Лисила, а затем проследила за взглядом полуэльфа, который был устремлен на поросшие лесом подножия гор и маячившие за ними снежные шапки вершин. Как раз в эту минуту Лисил отвел глаза — и увидел, как Магьер пытается разглядеть, что же в этом неброском пейзаже привлекло его внимание.

Капюшон ее шерстяного плаща лежал складками на плечах, черные волосы были стянуты на затылке кожаным ремешком в конский хвост. Она сердито взирала на распахнутые ворота, и ее темные глаза казались еще темнее на бледном, чересчур бледном для человека лице. В профиль она была чудо как хороша — прямой, точеный, самую малость длинноватый нос, четкий абрис едва розовеющих губ. Хмурое лицо ее вдруг прояснилось — она поняла, на что засмотрелся Лисил.

И тут же опять нахмурилась, но уже не от злости и не с досады. Решительно прижала ладонь к щеке Лисила, повернула его лицом к себе, заглянула в глаза. Голос ее прозвучал негромко, но твердо.

— Проберемся, как всегда, — не мешкая и так тихо, что мышь не услышит. — Рука Магьер скользнула по груди Лисила, прикрытой кольчугой. — Я там никому не позволю тебя хоть пальцем тронуть.

Лисил попытался улыбнуться ей в ответ — но не смог.

Хотя Магьер и не питала особой любви к своей родине, бегство из Древинки далось ей нелегко. Лисилу тем не менее удалось объяснить, почему им следует как можно скорее покинуть пределы края.

На прогалине вблизи Апудалсата, мертвого селения, затерянного в болотистых лесах юго-восточной Древинки, Магьер встретилась лицом к лицу с полубезумным некромантом Убадом. Все эти годы, с той самой ночи, когда Магьер появилась на свет, Убад ожидал ее возвращения. Там, на прогалине, он призвал некую древнюю сущность, которая явилась в виде громадных черных колец, извивавшихся и перекатывавшихся, как тело огромной змеи. Насколько смог понять Лисил, прислужники Убада (или же тех чудовищных черных колец) до сих пор искали Магьер. И потому она вместе с Лисилом бежала из Древинки и пересекла из конца в конец Стравину, неуклонно продвигаясь на север.

И вот сейчас перед ними лежала провинция, которой правил лорд Дармут, прежний хозяин и повелитель Лисила. Лисил знал, что теперь настала его очередь вернуться «на родину», — потому что нет иного способа отыскать проход по перевалам Коронного хребта в земли, где живут сородичи его матери, — Эльфийский Край. Где-то там, в потаенных этих землях, быть может, ждет его мать, Куиринейна, Нейна, как называл ее отец Лисила, — пленница своего собственного народа.

Но если мать жива... если она не погибла, когда ее сын бежал из рабства... что же стало тогда с его отцом, Гавриелом?

— Лисил?..

Полуэльф вздрогнул от неожиданности, оглянулся на Магьер, Она теперь повернулась лицом к городским улицам, и Лисил невольно посмотрел туда, куда был направлен ее взгляд.

Вначале он не увидел ничего примечательного, кроме немногочисленных горожан. Одни бесцельно прогуливались, другие заходили в магазинчики и лавки, располагавшиеся на улице, которая начиналась у городских ворот, — и только одна небольшая фигурка, не слишком проворно пробираясь в толпе, целеустремленно направлялась именно к Лисилу и Магьер.

Винн Хигеорт сильно смахивала на младшую сестренку, которая обрядилась в обноски старшего брата. Просторный овчинный тулуп, надетый поверх короткой мантии, на ее хрупкой фигурке выглядел мешковато, капюшон давным-давно соскользнул на плечи. На ходу она одной рукой пыталась придерживать воротник куртки, другой изо всех сил вцепилась в горловину холщового мешка, перекинутого через плечо. Когда она перепрыгивала через лужи, туго набитый мешок подскакивал и бил ее по спине — казалось, вот-вот собьет с ног. Рядом с ней трусил Малец. Из пасти его вырывалось холодным облачком дыхание, лапы были в грязи, серебристая шерсть на спине потемнела от влаги. Судя по всему, эти двое, бегая по делам, ухитрились попасть под утренний дождь.

Среди людей, сновавших по улице, вдруг возникла суета — как если бы Винн, пробиравшаяся среди них, нечаянно растревожила перенаселенный крольчатник. Люди собирались группками, торопливо переговаривались о чем-то и рассыпались — лишь затем, чтобы примкнуть к новым группам. Хозяева лавок и магазинчиков вышли на улицу, бродячие торговцы остановили тележки. Прохожие заговаривали с ними, оживленно жестикулируя, однако же, ни они явно не собирались покупать что-то, ни торговцы не проявляли намерения всучить им свой товар.

Винн резко остановилась перед Лисилом, и холщовый мешок у нее за спиной, подпрыгнув, едва не сбил ее с ног, прямо в грязь. Девушка сумела удержаться на ногах и выпрямилась, прежде чем Лисил успел подхватить и поддержать ее. Пухлые смуглые щеки девушки разрумянились от холода, маленький рот был прикрыт воротом куртки, большие карие глаза быстро-быстро моргали. Когда Винн опустила руку, Лисил увидел на лице ее, по-детски округлом, нешуточную тревогу.

— Ты где была? — резко спросила Магьер. — Убежала ни свет ни заря, а сейчас уже, того и гляди, стемнеет!

Винн приоткрыла рот. Тревожное выражение тотчас исчезло с ее лица, и она, решительно стиснув зубы, развернулась к Магьер. Лисил не успел и глазом моргнуть, как она выпалила:

— Будто ты сама не знала, что нарочного в Белу сыскать будет непросто! Мне ведь нужно переправить свои заметки домину Тилсвиту, а зимой караванов в этих местах — раз-два и обчелся, так чего же ты ожидала? Не говоря уж о том, что надо было найти хоть какого-нибудь картографа, который смог бы составить для нас маршрут через горы! Ну и в конце концов, мне надо было купить бумаги, чернил и... и еще кое-что!

Лисил, слушая эту тираду, испустил едва слышный вздох — но ни Винн, ни Магьер и бровью не повели.

Разлад между ними воцарился уже давно. Началось это в лесу близ Апудалсата, когда Магьер отрубила голову вампиру по имени Чейн — тому, с которым так неосмотрительно сдружилась Винн. С тех самых пор Лисил из кожи лез, чтобы сохранить мир, но рано или поздно всякий разговор между его спутницами превращался во вздорную перепалку. После этого Лисил обычно отводил Магьер в сторонку, а Малец оттаскивал Винн, но долгий путь и подступавшая зима изрядно истощили терпение полуэльфа.

Сейчас, прежде чем он успел вмешаться в спор, пес бесцеремонно протиснулся между Магьер и Винн и зарычал на обеих.

Горожане, оживленно болтавшие под стеной заставы, тотчас притихли и опасливо попятились. Два пограничных стражника наклонили копья и с угрожающим видом шагнули к псу.

— Хватит, Малец. — Лисил положил ладонь на спину псу и предостерегающе глянул на Винн и Магьер. — Думаю, они тебя уже поняли... а если и нет, то им придется тебя понять.

Винн поджала губы, на миг закрыв глаза, Магьер, саркастически фыркнув, отвернулась. Рычание Мальца сменилось едва слышным ворчанием, и стражники вернулись на свой пост.

— Так ты отыскала карту? — спросил Лисил. — Или хоть какой-нибудь намек на то, как пробраться через горы в земли эльфов?

Винн передернула хрупкими плечами, словно отряхнув остатки злости... а заодно и уронив на мостовую холщовый мешок.

— Есть проход в низовьях реки, но очень немногие решались до сих пор им воспользоваться, и никто из них не вернулся назад. Картограф позволила мне скопировать то, что нашлось по этому проходу в ее архивах... а нашлось мало, потому как никто не станет заказывать или чертить карту того места, куда никто не желает совать нос.

Винн достала из-за пазухи сложенный вчетверо пергамент, вручила его Лисилу. Полуэльф повертел его в руках, но разворачивать не спешил. Пройдет по меньшей мере полмесяца, прежде чем им понадобится эта карта, да и то, судя по словам Винн, проку от нее будет мало.

— М-да, невесело... — пробормотала Магьер.

— И что? — тут же встрепенулся Лисил.

— Да я же ничего такого и не говорю! — торопливо заверила она. — Я бы никогда не...

— Но ведь с нами будет Малец, — заметила Винн. — Уж он-то поможет нам найти дорогу!

Пес согласно гавкнул, и Лисил, наклонившись, заглянул в его прозрачные, совсем не собачьи глаза. И тут же в памяти его всплыло непрошеное воспоминание из давней юности.

Мать сидит в спальне на подоконнике, на ней теплое домашнее платье красновато-коричневого цвета. Ее светлые, почти белые волосы распущены, волнами ниспадают по плечам и спине, и мать отрешенно расчесывает их рябиновым гребнем. Стройная, гибкая, высокая, в свете догорающего дня, на фоне леса, смутно зеленеющего по ту сторону озера, она похожа на молодой дубок, выросший без спросу на пустоши, вдали от других деревьев.

Вот она обернулась — и Лисил видит узкое треугольное лицо с острым подбородком, смуглое, куда смуглее, чем у него. Вот она вскинула брови — тонкие, изящно выгнувшиеся над огромными миндалевидными глазами, которые неизменно наводят на мысль о хрупком и длинноногом олененке, который заперт, как в клетке, в суровом и грубом мире людей. Вот эти огромные, нечеловеческие глаза цвета янтаря или же раскаленных углей в печи смотрят прямо на Лисила.

— Лиишил?.. — произносит она.

Лисил резко тряхнул головой, изгоняя из своих мыслей бесцеремонное вмешательство Мальца.

— Сколько раз тебе говорил — не смей так делать! Пошел вон из моей головы!

Малец лизнул его в нос.

Поскольку все они уже давным-давно знали, кто такой на самом деле Малец, Лисил мог бы поклясться, что эта чисто собачья выходка не более чем намеренное оскорбление.

— Но ведь надо же ему каким-то образом общаться с нами! — заступилась за Мальца Винн.

— Если бы он только общался... — проворчала Магьер.

Винн метнула на нее гневный взгляд:

— Он не меньше всех нас хочет поскорей найти мать Лисила!

Полуэльф едва подавил безнадежный стон — опять они за свое!

Если б только они были в состоянии открыто поговорить об истинной причине своих стычек... хотя, скорее всего, и это бы не помогло. Обе они упрямы... или же, быть может, извечное упрямство Магьер допекло юную Хранительницу до печенок. Как бы то ни было, Винн — безнадежная идеалистка. Она промолчала о том, что Чейн следовал за ними через всю Древинку, — и этого Магьер ей никогда не забудет... да и сам Лисил тоже.

— И неудивительно, — прозвучал совсем рядом низкий, сиплый голос. — Странно только, что на сей раз они так долго выжидали, прежде чем вцепиться друг другу в глотки.

Эти слова застали Лисила врасплох. Он резко обернулся, гадая, кто в этом чужом городе может так хорошо знать его спутниц, — и увидел двоих совершенно незнакомых мужчин.

— Но, полковник, что, если это пойдет дальше? — спросил тот, что помоложе.

Оба собеседника были в форме стравинской пограничной стражи — белые сюрко без воротника поверх пластинчатых доспехов. На них были отороченные мехом плащи, наручи, кольчужные перчатки; плечи и голени прикрыты гладкими металлическими щитками. Шлемы их также были оторочены мехом, и над пластиной, прикрывавшей нос, красовались тонкие золотые зубцы — один у молодого стражника, три у полковника. Кроме этого знака, старший собеседник отличался от младшего только голубой лентой через левое плечо, которая пересекала наискось его упитанный торс. Его седая бородка отчасти утратила свой залихватский вид — похоже, ее давно не подстригали. Молодой стражник был выше ростом, и его белокурые волосы, выбиваясь из-под шлема, беспорядочно рассыпались по плечам.

— Вряд ли, — ответил полковник. — Гражданские войны у них длятся вот уже столетие, если не больше. Сопредельным странам эта свара ничем не угрожает, разве что они вдруг решат позабыть свои распри и объединиться... Но это, я повторяю, вряд ли.

— Если свара перехлестнет за границы, — сказал молодой стражник, с отвращением качая головой, — придется уж с ней тогда справляться кому-нибудь другому. Стравина и так слишком долго следила за вечными беспорядками в Войнордах. Пускай теперь Белашкия присматривает за своими южными границами — довольно мы берегли их мир и покой на севере!

— Именно об этом я и собиралась вам сказать, как только пришла, — вмешалась Винн, — и сказала бы, если б меня не перебили.

Потеряв надежду понять, о чем толкуют Стравинские офицеры, Лисил повернулся к ней.

— Война, — пояснила Винн, быстро и опасливо глянув на Магьер. — В Древинке вспыхнула гражданская война.

Лицо Магьер окаменело.

Она повернулась к югу, как будто могла пронизать взглядом город и сотни пройденных лиг — и разглядеть деревушку, которая осталась далеко позади.

— Тетка Бея... — прошептала Магьер. — Лисил... я знаю, я помню, что обещала, но нам надо вывезти мою тетю из...

— Не успеем, — перебила Винн. — У нас месяц, а то и больше, уйдет лишь на то, чтоб добраться до границ Древинки, а уж пробраться в Чеместук при том, что творится в стране...

Она осеклась, увидев лицо Магьер. Лисил торопливо оттер ее плечом, втиснулся между ней и Магьер.

— Что там, собственно говоря, произошло? — спросил он.

Винн покачала головой:

— Мне мало что известно... так, услышала кое-что краем уха, пока торговалась с караванщиком из Вудрана, Стравинской столицы. Склавены заключили союз с несколькими мелкими домами и осадили Кеонск. Возможно, к ним уже присоединился еще какой-нибудь из крупных домов. Поговаривают, что мятежникам, вполне вероятно, удастся разгромить Энтов и свергнуть их верховного князя. — Девушка смолкла и продолжила не сразу, осторожно подбирая слова: — Все это началось почти сразу после того, как мы бежали из владений Убада. Мы держались так далеко от людских поселений, что до нас не дошли даже смутные слухи о последних событиях. Достоверные известия распространяются медленно — поди узнай наверняка, как все случилось.

Лисил понятия не имел, каким образом их действия или тайное бегство из Древинки могли быть связаны с началом гражданской войны, но такое совпадение во времени его изрядно обеспокоило. Когда он сказал об этом вслух, Магьер занервничала еще сильнее.

— Я должна вернуться в Древинку! — настойчиво заявила она.

— Винн права, — возразил Лисил. — Это бесполезно. К тому же я готов побиться об заклад, что твоей тети уже давным-давно нет в Чеместуке.

Магьер и Винн уставились на него с одинаково озадаченным видом. Лисил, коснувшись плеча Магьер, покаянно объяснил:

— В то утро, когда мы покидали Чеместук, я дал Бее рекомендательное письмо к Карлину и Калебу, а также денег, чтоб она могла добраться до Миишки. Я сказал ей, что под кровом «Морского льва» для нее всегда найдется приют, и хотя она вначале чуть ли не оскорбилась...

— Почему... почему ты мне сразу об этом не рассказал? — Голос Магьер прозвучал пугающе тихо.

Лисил невольно поежился и едва сумел скрыть это, пожав плечами. Сейчас он бы предпочел, чтобы гнев Магьер был по-прежнему обращен на Винн.

— Да просто я не знал, что из этого выйдет. Женщины в вашей семье упрямей и своенравней, чем табун необъезженных коней. Бея, впрочем, человек здравомыслящий, и я думаю, что, когда до нее дошли вести о мятеже Склавенов, она последовала моему совету.

— Он прав, Магьер, — вмешалась Винн. — Твоя тетя сейчас, скорее всего, уже в Миишке или же доберется туда гораздо раньше, чем ты вернешься в Чеместук. Здесь мы ничего не можем сделать, а вот если тебя в Древинке обнаружат соглядатаи Убада, твоей тете это вряд ли поможет.

— А что, если они решат разыскать ее, чтобы таким образом добраться до меня? — отозвалась Магьер. — Убад присутствовал при моем появлении на свет, и если он...

Малец зарычал так громко, что все трое, прервав разговор, помимо воли воззрились на него. Тогда пес впился взглядом в Магьер, и она на миг замерла, затем вздрогнула всем телом. Лисил едва сдержался, чтобы не отвесить псу затрещину.

— И к ней в голову тоже не смей лезть! — крикнул он.

— Нет-нет, все в порядке, — пробормотала Магьер, зябко передернув плечами, и с трудом сглотнула. — Он просто напомнил мне... напомнил ту прогалину возле Апудалсата. Похоже, что слуги Убада несколько лет следили за моей родной деревней, но он уже давно счел, что в этой слежке нет никакого прока. Когда он узнал, что я сама, по собственной воле направляюсь к нему, вряд ли он успел отправить в Чеместук нового соглядатая... до того как испустил дух.

Она еще раньше рассказала Лисилу обо всем, что произошло тогда на прогалине, и о том, как Малец, обезумев, растерзал старого некроманта, и о гигантских призрачных черных кольцах, которые перекатывались в ночном лесу. Самым пугающим в ее рассказе было, по мнению Лисила, то, в какой ужас — и бешеную ярость — ввергло пса явление этой загадочной сущности. Впрочем, Лисил и сам с тех пор сходил с ума от страха — но только за Магьер.

Сейчас она одарила его косым убийственным взглядом — и полуэльф снова невольно поежился.

— Я была бы тебе крайне благодарна, — начала Магьер тихо, с каждым словом повышая голос, — если бы впредь ты изволил делиться своими гениальными планами со мной!

Прежде чем Лисил успел промямлить очередное оправдание, в стылом воздухе за его спиной разнесся трубный рев. Пограничный стражник, стоявший на городской стене с восточной стороны ворот, еще дважды протрубил в изогнутый серый рог. Рядом с этим человеком стояли еще несколько стражников и двое в светло-голубых сюрко поверх темных шерстяных плащей с капюшонами. Один из этих людей указывал рукой на север.

Зеваки тотчас потянулись к воротам, а стражники вежливо, но настойчиво принялись их отгонять. Лисил решительно двинулся туда же, и спутницы последовали за ним, не отставая ни на шаг. Он выглянул за ворота, но не увидел ничего, кроме все того же безжизненного пейзажа по ту сторону пограничной реки.

— В чем дело? — крикнул он офицерам-стравинцам.

Полковник словно и не услышал его — он вполголоса раздавал приказы, не сводя глаз с опушки дальнего леса. Молодой офицер окинул Лисила изучающим взглядом, должно быть распознав в нем чужеземца. Лисил прекрасно сознавал, что смуглая кожа и раскосые янтарные глаза неизбежно выделяют его из местной толпы, хоть он и упрятал под капюшон заостренные уши и длинные белые волосы.

— Это беженцы, — наконец ответил молодой капитан. — Служобнек Сутцитп сообщили о них еще вчера вечером.

Винн дернула Лисила за край плаща.

— Ничего не понимаю, — пожаловалась она. — Почему он назвал этих людей в плащах «прислужниками»?

Белашкийский язык был широко распространен даже в Стравине, и на местном наречии здесь говорили только жители самых глухих мест да еще аристократы из старинных родов, которые полагали нужным беречь наследие своих предков. Хотя Винн уже успела на удивление неплохо освоить этот язык, в некоторых тонкостях она путалась до сих пор.

— Не прислужники, — пробормотала Магьер. — Сутцитп означает «слуга» или «проповедник».

— Слуги Сострадания, — прибавил Лисил, не скрывая неприязни. — Жрецы.

С его точки зрения, религия была чем-то средним между досадной помехой повседневной жизни и обыкновенной тиранией. В глазах полуэльфа жрецы были те же политики, которые укрывали свои честолюбивые амбиции под нарядными одежками веры и оправдывали свои происки напыщенными словами, приписываемыми какому-нибудь божку. Эти самые «Слуги Сострадания» были по крайней мере самыми безобидными из всей знакомой Лисилу жреческой братии, — хотя он, хоть убей, не мог вспомнить, как зовут их божественного покровителя. Лисил всегда старательно избегал служителей каких бы то ни было религий и сейчас меньше всего был настроен слушать проповеди. Он снова выглянул в распахнутые ворота — и тогда заметил на опушке, среди деревьев какое-то движение.

На луг из леса выскочил человек... женщина. Женщина в серой и невзрачной крестьянской одежде. За ней бежали еще двое, гораздо меньше ростом, и, судя по тому, как они старались не отстать от женщины, это были дети, ее дети. За ними выскочили на луг еще двое ребятишек, постарше, — мальчик и девочка, которая сразу прибавила ходу и обогнала всех остальных.

Молодой офицер сделал было шаг к воротам... но тут полковник с силой ухватил его за плечо и рванул назад.

— Капитан, я запрещаю переходить границу!

Рослый капитан рывком высвободился.

— Сударь... полковник, я больше не могу только стоять и смотреть, чем это закончится!

Пожилой полковник вытянулся, едва не приподнявшись на цыпочки, и прорычал в лицо своему подчиненному:

— На юге уже воюют, и я не дам тебе развязать войну на севере! Не в первый раз все это происходит и не в последний, так что прикуси язык и терпи! Пока беженцы не пересекут границу, мы не имеем права вмешиваться!

— Во что вмешиваться? — спросила Магьер.

Полковник и ее точно не заметил, но капитан услышал и обернулся. Его длинное узкое лицо, раскрасневшееся от холода, словно окаменело — немало, видно, сил стоило ему молчать и выполнять приказ своего командира. Лисил заметил, что левое веко капитана дергается... а затем капитан отвернулся и что-то отрывисто скомандовал стражникам, собравшимся у ворот.

Лисил видел, как из леса выбегают на луг все новые и новые люди. В юности, во времена его жизни в Войнордах, ему не раз доводилось видеть людей, которые стремились к лучшей жизни. Не раз он вынужден был вставать у них на пути и отбирать не только мечты, но и саму жизнь. Как бы он ни сострадал этим несчастным, он неизменно исполнял то, что приказывал Дармут... потому что во власти Дармута были его отец и мать. Они... да и он по воле своего господина и повелителя сотворили немало такого, что и до сих пор, спустя много лет, являлось ему в кошмарах.

— Лисил, что здесь происходит? — спросила Магьер. Из леса, преследуя по пятам беженцев, вылетел первый всадник.

— Резня, — прошептал Лисил. — Резня.

Малец не сводил глаз со сцены, которая разворачивалась на лугу. Погоня. Среди спасавшихся бегством крестьян были двое мужчин — они бежали последними, остальные — женщины и дети. Мальчик и девочка постарше обогнали всех и мчались впереди. Пятеро всадников, вынырнувших из леса, неумолимо настигали добычу. Все они были в плотных кожаных куртках и кольчугах, щиты привешены к седлам, в руках — палицы с длинной рукоятью и узким железным навершием.

В распахнутые городские ворота ворвался ледяной ветер.

Порыв ветра хлестнул Мальца по глазам, взъерошил шерсть на морде. Пес зажмурился на миг, вздрогнул, и дух его затрепетал, внимая беззвучному посланию. Порывом стылого ветра обращались к Мальцу его истинные сородичи — стихийные духи.

Не вмешивайся! Происшествие сие никоим образом не касается твоей миссии.

Нет, касается! Или же мы охранили одну от Врага, — Малец мельком глянул на Магьер, затем на Лисила, — для того лишь, чтобы предать другого во власть его прошлого?

Лисил стоял неподвижно, не сводя глаз с луга по ту сторону границы. Ветер бесцеремонно сорвал с него капюшон, и теперь длинные пряди белых волос, извиваясь, хлестали его по лицу.

Ежели должно сие случиться, то так тому и быть. Главнее всего для нас — дитя мертвеца.

Вдалеке, на лугу всадник, что скакал впереди, перевернул палицу — и торцом ее ударил по спине одного из бегущих мужчин. Тот без звука свалился в траву и исчез из виду.

Малец зарычал сквозь стиснутые зубы, но рычание заглушили крики, со всех сторон раздававшиеся в толпе, которая собралась у ворот. Взбудораженный, он завертелся на месте, а затем уставился на лицо Лисила — окаменевшее, с неподвижным, остановившимся взглядом. Разум Мальца тотчас уловил воспоминание, которое всплыло из памяти его спутника. Жгучая волна стыда и раскаяния, которые терзали полуэльфа, окатила и Мальца, и на миг он увидел — глазами самого Лисила — сцену из его давнего прошлого.

С наступлением ночи купцы и горожане собрались в торговой зале местной сыромятни. Вначале они вполголоса кляли на все лады свое горестное существование, но очень скоро разговор принял иное направление: как покончить с тиранией их правителя. Лисил старался не смотреть на их искаженные гневом лица, старался не слышать их угроз и проклятий. У него добрых три месяца ушло на то, чтоб завоевать доверие одного из этих людей и быть приглашенным на это ночное собрание. С закрытым фонарем в руке он потихоньку продвигался к двери черного хода, зорко поглядывая, не следит ли кто за ним. Уверившись, что на его действия никто не обращает внимания, Лисил осторожно приоткрыл дверь черного хода и беззвучно выскользнул на улицу.

Там он открыл створку фонаря, выпустив на волю луч яркого света, и, прежде чем свернуть в ближайший переулок, поставил фонарь на землю около двери. Миновало несколько мгновений — и стал слышен отчетливый, ускоряющийся с каждой секундой перестук копыт, торопливый топот ног. Те, кто собрался в сыромятне, ничего не услышали, пока не стало уже слишком поздно.

Когда с грохотом сорвалась с петель входная дверь сыромятни, Лисил метнулся за конюшню, вжался, распластавшись, в дощатую стену. Звенела, визжала, скрежетала сталь, кричали люди. Лисил не оглянулся ни разу, даже не шелохнулся — до тех пор, пока в ночи снова не воцарилась тишина.

Воспоминание Лисила понемногу поблекло, оставив после себя лишь стойкий, беспредельно горький привкус отчаяния, — и в горле Мальца заклокотало рычание. Многое, слишком многое тяготит память и душу Лисила, и Малец страшился, что возвращения в прошлое полуэльф может не выдержать. Следуя за остекленевшим взглядом своего спутника и друга, пес посмотрел на луг, по которому отчаянно бежали, спасая свою жизнь, девочка и мальчик. И, все еще чувствуя горький привкус вины Лисила, Малец прижал уши и резко ответил своим сородичам:

Во времена человеческих Забвенных предки тех, в чью плоть я облекся, были с теми, кто противостоял Врагу. Мы сражались вместе с ними... и за них.

Довод его ничуть не тронул сородичей.

Только того ради, дабы сохранить равновесие. Только того ради, дабы сохранить в целости этот мир. Сейчас же случай иной — всего лишь еще одна песчинка в дюнах Вечности, — и ты допустил, чтобы смертная плоть свела с пути истинного твой бессмертный дух. Происходящее здесь и сейчас суть сама Жизнь, хищник и добыча в извечной борьбе за выживание. Вмешавшись, ты выиграешь мгновение, однако же можешь проиграть Вечность!

В напряженный слух Мальца ворвался мерный топот копыт.

Всадник, что скакал впереди прочих, нагнал бегущую женщину. Взвилась и опустилась палица — и пес различил едва слышный убийственный хруст, когда железное навершие палицы сокрушило затылок женщины. Несчастная лишь качнулась вперед — и рухнула замертво в траву.

Палица опять взлетела вверх, вся в крови и в клочьях волос.

Малец зарычал так громко, что это рычание на миг заглушило для него все прочие звуки... и дух его презрительно и гневно ответил сородичам:

Прячьтесь же, таитесь, коснейте в излюбленной своей Вечности... а я — не буду!

Винн дрожала всем телом, хотя и сама не знала, от стылого ли ветра или при виде того, что творилось на лугу. И все равно в груди ее тлел сумрачный, тусклый огонек — неприязнь к Магьер. Чейна больше нет. Магьер, одержимая своим безумием, убила его. Винн было больно, и она никак не могла избавиться от этой боли.

Порыв ледяного ветра хлестнул в ворота. Винн задрожала сильнее, и внезапно в голове ее вспыхнула острая боль.

Слух ее уловил небывало слитный хор голосов, звучавший из такого невероятного далека, что казался почти неразличим... или же она все-таки слышала эти голоса? Они походили скорее на невесомый шорох множества прозрачных комариных крыльев или же невесомое шуршание листьев, опадающих в осеннем саду. Странный этот хор наполнил сознание Винн, и мир перед ее глазами заколыхался, расплылся, как в ту ночь, когда...

Да, такое уже однажды было с ней.

Малец раздраженно расхаживал перед ней, и шерсть на его загривке встала дыбом. Глядя на него, Винн услышала... нет, ощутила трепет одинокого крылышка, шорох одиноко падающего листа — ответ незримому хору.

На лугу один из всадников ударил торцом палицы убегающего крестьянина.

Винн увидела, как верхняя губа пса приподнялась, — сморщилась, обнажив стиснутые зубы, но если Малец и зарычал — звук этот мгновенно заглушили вскрики и проклятия толпы, собравшейся на улице. Снова одинокий шорох то ли крылышка, то ли листа отозвался в сознании Винн — в тот самый миг, когда Малец завертелся на месте, отчего у нее на миг закружилась голова. Что он делает? Винн замерла и не дрожала больше, боясь даже шелохнуться в приступе головокружения, мучительно напомнившем ей о той ночи в Древинке, когда она безрассудно прибегла к тавматургии, чтобы обрести магическое зрение... чтобы увидеть стихийную, духовную оболочку мира.

Проклятия стражников заглушило рычание Мальца. Прижав уши, пес метнулся вперед — двое солдат поспешно отпрянули с его пути — и, развернувшись, уставился в лицо Лисилу.

Одинокий шорох крылышка-листа вдруг разросся в сознании Винн, превращаясь в оглушительный рев.

Она зажмурилась, зажала ладонью пересохший рот. К горлу подступила тошнота, и к ней вдруг пришло понимание. Этот звук в ее голове, этот одинокий шорох, так дерзко противостоявший слитному хору себе подобных... исходил от Мальца.

Малец метнулся вперед, рыча и скаля зубы. Два Стравинских пограничника, стоявшие в проеме ворот, шарахнулись с его пути. Замкнув сознание от своих сородичей, он развернулся к тем, кого любил, защищал и берег.

Винн стояла молча, зажав рот ладонью, и с ужасом глядела на него.

Бледное лицо Магьер закаменело, глаза налились знакомой чернотой, и она крепко сжимала руку Лисила.

Полуэльф часто и тяжело дышал.

Мальцу не было нужды проникать в его мысли. Он до сих пор ощущал исходившие от Лисила стыд и раскаяние.

— Мы не справимся на открытом месте с конными, — предостерегла Магьер.

Пес разочарованно заворчал, но тут же это ворчание сменилось яростным рыком.

Лисил вырвал руку из пальцев Магьер и громко крикнул:

— Вперед!

Не успел еще отзвучать этот крик, а прибрежный ледок пограничного ручья уже хрустнул под массивными лапами Мальца. С оглушительным плеском пес преодолел ледяное мелководье, взбежал вверх по пологому берегу и выскочил на луг.

— Малец... Лисил, не смей! — закричала Магьер, но было уже поздно.

Пес с разгона обрушился в ледяную воду. Лисил, прежде чем кто-либо успел остановить его, опрометью выскочил из ворот, на бегу сорвав и отшвырнув плащ.

Страх за него накрыл Магьер с головой, но затем в ней вскипел гнев, а с ним нахлынул знакомый жар голода. Она развернулась к Винн, но не успела сказать хоть слово, как девушка испуганно отпрянула. Она была бледна, как смерть, но тем не менее стойко встретила взгляд Магьер.

— Оставайся здесь! — велела та — и сама услышала, как гортанно, невнятно прозвучали ее слова.

— Магьер, — прошептала Винн, округляя глаза, — держи себя в руках!

Пасмурная серость неба и белки ее глаз полыхнули вдруг нестерпимой белизной, слепящей, как снег под отвесными лучами солнца. Все вокруг стало невыносимо ярким, и Магьер ощутила, как по щекам поползли слезы — и тут же во рту заныли тупой болью зубы.

— Магьер! — вскрикнула Винн.

Магьер отступила на шаг к воротам. Стылый ветер остужал ее лицо, и она сорвала с себя плащ, бросила его на землю. Холод отрезвил ее. Небо над городом, затянутое хмурыми тучами, уже не казалось ей таким ярким, уже не слепило до рези глаза — она овладела собой, подавила свою дампирскую натуру.

— Остановите ее! — приказал чей-то резкий голос. На плечо Магьер легла загрубевшая мужская ладонь.

Не задумываясь, Магьер двинула назад локтем — и он с размаху воткнулся в чей-то живот. Человек, пытавшийся удержать Магьер, отлетел прочь, и она целеустремленно двинулась к воротам. Еще два стражника заступили ей путь. Один из них, отбросив за спину плащ, выдернул из ножен саблю.

— Мы не стравинцы! — крикнула сзади Винн. — Никто не станет объявлять вам войну, если она перейдет границу!

Услышав это, второй стражник заколебался и с сомнением глянул на бородатого полковника. Его сотоварищ шагнул к Магьер с обнаженной саблей в руке. Магьер приготовилась драться — и тут молодой капитан схватил своего подчиненного за кисть руки, в которой тот сжимал саблю.

— Ты что, капитан, не слышал приказа? — рявкнул полковник, шагнув к проявившему нерешительность стражнику. — Кто докажет, что мы тут ни при чем, а?

Странное выражение промелькнуло при этих словах на лице капитана. Лоб его под ободком шлема собрался в морщины. На миг показалось, что слова полковника ввергли его в смятение... но тут же лицо его прояснилось.

— Поздно беспокоиться, — ответил он. — Тот человек и его собака уже об этом позаботились.

С этими словами он сильнее дернул за руку стражника, обнажившего саблю, и тот, не устояв на ногах, откачнулся прочь.

Магьер бросилась вперед, на бегу оттолкнув плечом колеблющегося стражника. Тот налетел на полковника, и, покуда они оба пытались устоять на ногах, она проскочила к воротам. На бегу она выхватила из ножен саблю.

Малец к этому времени уже был на лугу, а Лисил, перебравшись на другую сторону, взбегал вверх по дальнему берегу пограничной реки. Магьер расчетливо выпустила на волю жгучий дампирский голод — и тотчас бег ее ускорился, под ногами заплескалась ледяная вода реки.

Не впервые Лисил подвергал себя опасности, чтобы выручить невинную жертву, — но никогда прежде эта опасность не была настолько велика. И вспомнить только, какое у него было лицо, когда он вырвал у нее руку, — как будто мучительный страх вверг его в слепую, безрассудную ярость. Магьер довелось видеть его в гневе собранным и решительным, а при необходимости — исполненным холодной злости. Теперь же он очертя голову бросился в бой с вооруженными всадниками!

Безумие, чистое безумие! Что же на него нашло?

Магьер увидала мальчика и девочку, которые намного опередили других беглецов. При виде мчавшегося к ним Мальца оба они от страха замедлили бег, остановились — и тут же их нагнал один из всадников, замахнулся палицей. Магьер уже хотела предостерегающе крикнуть — но тут девочка со всех ног бросилась бежать от разъяренного пса. Всадник резко осадил коня, развернулся и поскакал за ней.

Тогда Магьер окинула взглядом луг, но сколько ни всматривалась — Лисил исчез бесследно, точно его и не было.

Все, что сейчас видела и слышала Винн, говорило о приготовлениях к неизбежной битве.

Пожилой полковник, стиснув зубы, злобно поглядывал на луг, а между тем пограничники, повинуясь приказам молодого капитана, собирались у ворот. Первым явился отряд пикинеров, за ним выстроились лучники.

Прибежали двое жрецов, а вслед за ними и третий. Они попытались выскочить из ворот впереди солдат, но полковник бесцеремонно их отогнал. Вся эта толчея и суета заслонила от Винн проем ворот, и она совершенно потеряла из виду Магьер, Лисила и Мальца.

— И чтоб никто не смел переходить границу! — орал полковник вслед выбегавшим из ворот пикинерам. — Чтобы с места мне не тронулись, пока противник не полезет в реку! Как только беженцы выберутся на наш берег, сразу уводите их в безопасное место!

Винн не могла больше стоять сложа руки и ждать, чем и когда все это закончится. Подхватив свой холщовый мешок, она отбежала к городской стене и там, у основания стены, пристроила мешок так, чтобы не бросался в глаза. Когда жрецы двинулись вслед за выходившими из ворот лучниками, Винн решительно присоединилась к ним. Полковник схватил ее за руку.

— Никуда ты не пойдешь! — рявкнул он. — Хватит с нас и этих жрецов, которые вечно суются не в свое дело!

— Мне доводилось ухаживать за больными и ранеными, — упрямо отозвалась Винн. — Я там пригожусь. Если дело так плохо, как вы думаете, вам любая помощь не помешает.

— Никуда ты не пойдешь! — повторил он. — Вы, чужаки, и так уже достаточно натворили!

— Пропустите ее... сударь, — прозвучал голос молодого капитана.

Винн порывисто обернулась и увидела, что он стоит совсем рядом, глядя на своего командира с едва скрываемым возмущением.

В одной руке у него была обнаженная сабля, в другой — круглый щит, наискось перечеркнутый синей полосой. Узколицый, с длинными руками и ногами, он был так высок, что Винн едва доходила макушкой ему до плеча. Из-под гладкого шлема с тонким золотым зубцом над носовой пластиной выбивались длинные белокурые волосы. Этот молодой великан напомнил Винн облаченное в доспехи дерево — быть может, ясень вроде тех, что росли у нее на родине. Он молча ждал ответа на свое требование, которое только с большой натяжкой можно было назвать вежливым.

Пожилой полковник гневно воззрился на своего подчиненного.

— Тебе и так уже придется отвечать за...

— Вам тоже, сударь, — отрезал капитан. — Если она чужеземка, мы не имеем права ее задерживать.

— Если только она не угрожает безопасности Стравины!

— Я не угрожаю вашей безопасности! — крикнула Винн. — Мне только нужно найти своих друзей, и еще я могу помочь беженцам. А теперь отпустите меня!

Полковник впился в нее взглядом.

— Твои друзья сегодня уже натворили довольно бед!

— Она здесь ни при чем, — процедил капитан. — Отпустите ее, сударь, или же, когда все это закончится, отвечать перед трибуналом буду не только я!

Мгновение Винн был слышен только один звук — шорох затянутой в кожаную перчатку руки капитана, Которая крепко сжимала рукоять сабли. Он так жестко и пристально смотрел на своего командира, что Винн не решалась оглянуться в ту же сторону.

Затем полковник выпустил ее руку и толкнул ее вперед. Винн едва не потеряла равновесие, но капитан тут жe шагнул к ней, поддержал, и она, устояв на ногах, обернулась.

Полковник, словно не замечая ее, наградил капитана ледяным убийственным взглядом и повернулся к солдатам, еще толпившимся у ворот:

— Лучники — на берег! Живо!

— Если ты еще не передумала, — сказал капитан, и Винн повернулась к нему, — тогда пойдем. Но смотри, милая девушка, не вздумай соваться в бой!

Он размашистым шагом вышел из ворот, и Винн торопливо присоединилась к нему.

— Благодарю... капитан. И кстати... меня зовут Винн.

Капитан изогнул бровь. Тень улыбки дрогнула на его губах и тут же исчезла бесследно.

— А меня — Стасиу, — ответил он. — Но мои сестры зовут меня Стаей. А теперь делай все, как я скажу... Винн.

Магьер свернула влево и побежала за девочкой, которая мчалась в страхе, не разбирая дороги, а Малец стремительно помчался наперерез всаднику. Тот замахнулся палицей, норовя нанести удар справа, но дотянуться до пса не смог. Не сбавляя скорости, Малец подпрыгнул к голове коня.

Он вцепился зубами в поводья, болтавшиеся под мордой коня, и тот резко отпрянул и взвился на дыбы — и Малец повис на поводьях, закачался, точно причудливый маятник.

Он напряг мышцы, изогнувшись всем телом вправо. Конь пронзительно заржал от ужаса и шарахнулся влево. Поводья, не выдержав тяжести Мальца, лопнули, и пес, кувыркаясь, отлетел в сторону.

Магьер видела, как он извивается на лету, норовя на кошачий манер приземлиться на все четыре лапы. Попытка не удалась, и Малец взвизгнул, со всей силы грянувшись спиной о землю. Конь, внезапно освободившись от тяжести собачьего тела, потерял равновесие, споткнулся и с размаху рухнул наземь, заскользив по тронутой инеем траве. Всадник, впрочем, успел благополучно выпрыгнуть из седла.

Магьер подбежала к мальчику, который застыл как вкопанный, оторопело глядя вслед убегающей спутнице. Когда он вдруг очнулся и бросился было вслед за девочкой, Магьер ухватила его сзади за полу куртки, рывком развернула и толкнула в направлении реки. Он споткнулся, упал и кубарем прокатился по обледеневшему склону.

— Беги же, болван! — рявкнула Магьер, но не стала тратить время на то, чтоб убедиться, что мальчик ее послушался.

Солдат, которого так удачно спешил Малец, уже вскочил на ноги и бежал за девочкой. Магьер бросилась за ними, слыша за спиной топот бегущих людей и крики ужаса. Приближаясь, загрохотали копыта.

Преследуя девочку, которая со всех ног мчалась к пограничной реке, солдат на бегу выхватил из ножен на бедре трехгранный боевой кинжал. В другой руке он по-прежнему сжимал палицу. Магьер еще немного ослабила контроль над дампирским голодом, чтоб бежать быстрее, — и тут до слуха ее донесся знакомый вой.

Справа от нее промчался Малец, направляясь как раз в ту сторону, откуда бежала Магьер. Она ни на мгновение не замедлила бег, услышав, как за спиной жалобно заржал конь и топот копыт разом оборвался. Глянув назад, Магьер увидела, что Малец вцепился зубами в шею лошади и повис на ней. У Магьер не было времени ни помочь Мальцу, ни увидеть, чем закончится это единоборство, и она просто побежала дальше. Солдат неуклонно настигал девочку, но вот он заметил Магьер и, остановившись, развернулся к ней.

Кинжал в его руке сверкнул слишком высоко, на уровне ее лица. Он взмахнул палицей, но Магьер отбила удар основанием сабли. Когда он попытался пустить в ход кинжал, Магьер выбила его свободной рукой, а затем, сжав кулак, нанесла удар в лицо.

Прозвучал такой громкий треск, что она на миг опешила. Сила удара была такова, что солдат, совершив полный оборот вокруг собственной оси, грянулся спиной о землю. Магьер тотчас навалилась на него, придавила руки коленями, чтоб не смог откатиться в сторону. Ухватив обеими руками рукоять сабли, она направила острие в грудь противника...

И застыла.

Он был совсем юн, почти мальчишка, всего на год-два старше Джеффри, который помогал ей в таверне. Кулак Магьер разбил ему скулу, и по бледной щеке текла кровь. Ни страха, ни ярости не было в его глазах, не было даже понимания, что сейчас он умрет. Он просто обмяк под тяжестью Магьер, как будто рад был, что ему больше не придется драться.

Кольчуга и подкольчужная рубаха висели на его худеньком теле мешком — их явно изготовили для кого-то поплечистей. Других доспехов на нем не было, потертые штаны штопаны-перештопаны. Темные круги от усталости и недосыпания вокруг глаз, впалые от голода щеки...

И все же он явился сюда, чтобы убивать женщин и детей.

Магьер со всей силы ударила его кулаком в челюсть. Солдат дернулся, голова его, как тряпичная, откинулась набок, глаза закатились — и он окончательно затих. Некогда было гадать, какие мотивы побудили Магьер оставить его в живых. Она вскочила, подхватила с земли палицу и пинком отшвырнула подальше кинжал.

Девочка все еще бежала к пограничной реке, к ней присоединился мальчик. Даже конь молодого солдата уже ускакал прочь. Позади бегущих детей метались всадники, преследуя прочих беженцев. Над лугом разносился разъяренный вой Мальца.

Магьер огляделась, высматривая Лисила.

Винн переминалась с ноги на ногу за спиной шестерых лучников, стоявших в ряд на крутом берегу реки. Ниже их по склону, в шаге от воды, выстроились столько же копейщиков. Капитан Стасиу расхаживал между этими двумя рядами, заговаривал с каждым солдатом, то кивая ему, то похлопывая по плечу, но говорил он так тихо, что Винн не могла разобрать ни слова. Она и сама была бы не прочь, чтоб ее кто-нибудь подбодрил.

По другую сторону шеренги лучников, слева стояли жрецы, Служобнек Сутцит, как назвал их капитан Стасиу. Двое из них — женщина средних лет и юноша — сняли капюшоны, оставшись с непокрытой головой. Юноша, подобно Винн, беспокойно переступал с ноги на ногу, но его пожилая спутница стояла спокойно, не шелохнулся и третий жрец, который стоял впереди. Его голову и часть лица по-прежнему прикрывал капюшон. Когда женщина искоса поглядела на Винн, этот человек сделал то же самое.

Черты лица его было трудно различить, но Винн разглядела все же чисто выбритый подбородок и прядь пепельно-седых волос. Человек был высок и осанист, но, когда кивнул Винн и поднял руку в знак приветствия, стало ясно, что движется он медленно, с осторожностью, присущей преклонному возрасту. Винн ответила таким же вежливым жестом, однако ее всегдашнее любопытство, особенно касавшееся жителей этого далекого края, сейчас даже не дрогнуло, отступив перед тем, что происходило на лугу.

С дальнего берега реки донесся крик, и Винн обернулась.

— Ни с места, пока я не прикажу! — крикнул капитан Стасиу своим солдатам.

По лугу к берегу реки бежали несколько женщин и детей. Позади, стремительно настигая беглецов, мчались всадники и на скаку неистово размахивали палицами. Винн невольно вздрогнула — лучники слаженным движением выдернули из колчанов и наложили на тетиву стрелы. Во рту у нее мгновенно пересохло.

Она путешествовала с Лисилом и Магьер уже не первый месяц, но все схватки, какие ей довелось пережить, были не похожи на ту, что предстояла сейчас. Вот так стоять и ждать, бессильно наблюдая за происходящим, было даже хуже, чем продираться через сырой темный лес, спасая свою жизнь от неумолимо приближающихся ходячих мертвецов. В Малурне, заморской родине Винн, война была малознакомым понятием. Юная Хранительница чувствовала себя среди солдат одиноко и неуютно — до той самой минуты, когда первый маленький беженец, чуть ли не кубарем скатившись вниз по склону берега, спрыгнул в воду.

Вослед ему с шумом и плеском вбежала в поток женщина, громким и отчаянным криком молившая об убежище.

Один солдат поднял вверх свое копье и шагнул вперед. Носок его сапога, раздавив хрупкую корочку прибрежного льда, окунулся в текущую воду.

— Беги сюда! — прокричал он. — Беги!

И подался вперед, протянув руку в перчатке первому беженцу — исхудавшей девочке лет десяти-одиннадцати. Она спотыкалась, путаясь в заплатанном подоле насквозь промокшей в ледяной воде юбки.

Старый жрец, оскальзываясь, начал спускаться к воде. Два его сотоварища поспешили за ним, и в этот миг на гребень дальнего, высокого берега вылетели галопом несколько вооруженных всадников. Вторая женщина, которая несла на руках младенца, завернутого в шерстяное одеяло, вбежала в воду. За ней следовали двое мальчиков. Услыхав за спиной грохот копыт, они метнулись вправо.

Винн не могла, не смела шевельнуться. У нее перехватило дыхание.

— С места не трогаться! — прокричал солдатам капитан Стасиу, но сам уже бежал вдоль воды навстречу женщине с младенцем.

Винн не в силах была оторвать глаз от этой женщины — совсем юной, почти что ее ровесницы. Жадно хватая воздух разинутым ртом, она вышла на середину реки. Один из мальчиков, что бежали за ней, так и стоял до сих пор на дальнем берегу, боясь войти в воду. Другой, вцепившись в юбку матери, последовал за ней. Вода доходила ему до груди, и холодное течение сбивало с ног.

Краем зрения Винн уловила какое-то движение и, вскинув голову, увидела летящий в воздухе тесак. Откуда его швырнули, девушка так и не разглядела, но отчаянно закричала:

— Капитан... позади нее!

Капитан Стасиу бросился в реку, как раз посредине между беженкой и настигавшим ее всадником, вскинул над головой руку со щитом, пытаясь прикрыть женщину. Тесак, брошенный с высоты дальнего берега, пролетел над краем щита и вонзился ей прямо в спину.

Молодая мать содрогнулась от боли, скорчилась, из последних сил прижимая к себе младенца. Оба мальчика страшно закричали, когда она повалилась ничком прямо в воду, придавив своим телом ребенка. Меж ее лопаток торчала рукоять глубоко вошедшего в спину тесака, и из раны хлестала, расплываясь в воде, кровь.

Заглушая вопли солдат, прозвенел грозный крик Стасиу:

— Стреляй!

Винн пригнулась, и над ее головой слаженно загудели тетивы, и воздух наполнился свистом стрел.

С саблей в одной руке и с палицей в другой Магьер бежала к опушке леса. Она миновала еще одного поверженного коня — тот еще бился, и на левой передней ноге зияла глубокая рана. Подпруга на нем лопнула, бок был распорот наискось, да так основательно, что в глубине длинной раны виднелась грудная клетка. С каждой новой конвульсией на брюхо несчастного животного и на траву под ним выплескивалась порция густо-красной крови, дымившейся в стылом воздухе.

Это зрелище при всей своей тошнотворности пробудило в Магьер надежду на то, что Лисил еще жив. Где он, что с ним, непонятно, но — жив.

Неподалеку от околевающего коня валялся ничком его всадник. Он не шевелился, и Магьер, не тратя времени даром, пробежала мимо.

Впереди, чуть поодаль, припали к земле, согнувшись в три погибели, двое солдат в потрепанной одежде и кольчугах. В высокой траве, росшей вдоль опушки, не различить было, чем они заняты, и Магьер, охваченная страхом, бросилась к ним.

Они выпрямились, рывком подняв на ноги двоих крепко связанных беженцев. Оба пленника были взрослые мужчины — их, в отличие от детей и женщин, убивать не стали, просто сбили с ног и оглушили.

Справа из-за деревьев выехал рысью еще один всадник. Видом он отличался от остальных — поверх серого стеганого панциря на нем был черный, явно офицерский плащ. Краем глаза Магьер уловила, как за спиной у солдат мелькнуло что-то белое, — и стремительно обернулась.

Из высокой травы с обнаженными клинками в руках выпрыгнул Лисил.

Передние, листовидной формы лезвия этих клинков плавно сужались к острию, а в их основании были овальные отверстия, внутри которых располагались обмотанные кожаным ремешком рукояти. Из нижней части рукоятей, продолжая изгиб, вырастали другие, узкие и длинные лезвия, которые прикрывали предплечья и чуть заходили за локоть. Благодаря такому устройству, этими клинками можно было без труда наносить и рубящие, и колющие удары.

Лисил бросился к солдатам, которые держали пленников.

— Сзади!.. — заорал офицер и ударил коня пятками по бокам, бросая в галоп, — но было уже поздно.

Даже не замедлив бега, Лисил с разгона вонзил в бок солдату переднее лезвие правого клинка и тут же выдернул его, пробегая мимо.

Солдат страшно закричал, хватаясь за рассеченный бок. Руки его мгновенно покраснели от крови. Затем он рухнул наземь, но, хотя его вопли еще долго разносились над лугом, Магьер больше не увидела ничего — лишь высокая трава неистово закачалась в том месте, где он упал.

Второй солдат оттолкнул прочь своего пленника и взмахнул палицей.

Лисил перехватил ее рукоять, вскинув плашмя левый клинок. Заднее, изогнутое лезвие клинка на миг ударилось об его плечо — и палица, скользнув по клинку, по дуге отлетела прочь. В тот же миг полуэльф воткнул правый клинок прямо под нижнюю челюсть второго солдата

Лезвие рассекло лицо и горло и, пройдя насквозь, вышло у основания шеи. Обильно хлынула кровь, и солдат без звука повалился наземь, в шаге от своего умирающего сотоварища.

Конный офицер между тем уже почти доскакал до Лисила.

Магьер перебросила саблю в левую руку и на лету перехватила палицу правой. Она метнула палицу — и в тот же миг Лисил отшвырнул клинок, а в руке его словно сам собой появился стилет. Крутнувшись на месте, он метнул стилет — но палица Магьер долетела до цели первой.

Рукоять палицы ударила офицера по плечу, и он развернул коня. Когда Лисил метнул стилет, офицер был уже наготове. Он ловко вскинул дагу — и стилет, с лязгом ударившись о нее, полетел в траву.

Тотчас же в руке Лисила возник второй стилет. Подступила ближе и Магьер с саблей.

Взгляд офицера заметался между этими двумя противниками; затем он оглянулся на луг, примыкавший к пограничной реке. Что офицер там увидел, так и осталось неизвестным, — но лицо его вдруг исказилось, он зашипел сквозь стиснутые зубы и рванул поводья. Развернув коня, он со всей силы ударил его пятками по бокам и, бросив своих солдат на произвол судьбы, бешеным галопом помчался в лес.

Магьер подбежала к Лисилу, чувствуя, как неистово прыгает и колотится в груди сердце. Она так задыхалась, это не смогла выговорить ни слова. Руки Лисила по самые плечи были залиты кровью, кровью были густо забрызганы и кольчуга на груди, и правая половина лица. Даже белые волосы Лисила были в потеках крови, как будто он попал под кровавый дождь.

Лисил разрезал путы на руках и ногах двоих беженцев, и мужчины немедля бросились опрометью к реке. Убрав в ножны стилеты, полуэльф подобрал брошенный во время боя клинок, а затем, присев на корточки, поднял с земли палицу. Лисил разглядывал ее, прищурясь, с такой силой стиснув рукоять, что побелели костяшки пальцев.

За все это время он не произнес ни слова, и Магьер усилием воли отогнала дрожь, которая пробрала ее при виде Лисила. Когда она потянулась к полуэльфу, чтобы проверить, не ранен ли он, — тот попятился и лишь мельком глянул на свои залитые кровью руки.

— Это не моя кровь, — наконец обронил он и с этими словами, развернувшись, побежал через луг к берегу пограничной реки.

Магьер нагнала его и, также не говоря ни слова, побежала рядом.

Винн, припавшая к земле, осторожно подняла голову, огляделась. Пожилая жрица брела по пояс в воде, нагоняя тело убитой женщины, которое неуклонно относило течением. Один из мальчиков все еще цеплялся за юбку матери и никак не хотел ее отпускать. Течение волокло и его, и он то и дело уходил под воду с головой, а потом выныривал и, отплевываясь, пронзительно кричал. Его младший брат, застрявший от страха на дальнем берегу, так и не сдвинулся с места. В тот самый миг, когда жрица наконец настигла мертвую женщину и перевернула труп на спину, на гребень дальнего берега вымахнул еще один всадник. Капитан Стасиу с плеском побежал по прибрежному мелководью, чтобы перехватить его.

Винн бегом спустилась к воде.

Одновременно с одним из стравинских копейщиков она прыгнула в ледяной поток. Обжигающий холод тотчас пронзил ее до костей, ноги до лодыжек онемели и мучительно заныли. Копейщик двинулся вслед за своим капитаном, а Винн схватила мальчика, который все еще цеплялся за юбку мертвой матери.

— Индурареа Юлиан! — прорычала вдруг жрица и принялась лихорадочно озираться, всматриваясь в воду так, словно что-то потеряла в реке.

Этот язык был Винн совершенно не знаком, но стоило ей оглянуться на труп несчастной женщины, лицом вверх колыхавшийся на волнах, — и она сразу поняла, что случилось. Широко раскрытые глаза покойницы неподвижно уставились в пасмурное небо, руки, вытянутые вдоль тела, безвольно покачивались вместе с ним — а совсем рядом распласталось в воде развернутое шерстяное одеяло. Младенца в нем не было.

Подхватив мальчика, Винн вместе с ним не без труда сделала два неловких шага на Стравинскую половину реки, а затем подтолкнула мальчика к берегу. Тут за ее спиной испуганно заржал конь, и она торопливо обернулась. Краем глаза она заметила жрицу, которая тяжело карабкалась на берег, прижимая обеими руками к груди какой-то сверток. Винн надеялась всей душой, что это был тот самый младенец.

Оказалось, что конь ржал от боли — копейщик, пытаясь ударить всадника, задел шею животного. Всадник отбил щитом наконечник копья и ударил сверху вниз палицей. Древко копья с громким треском переломилось, и конь прянул вперед. На пути у него оказался капитан Стасиу, за спиной у которого все так же замер на берегу младший мальчик, глядя широко раскрытыми глазами, как течение реки уносит труп его матери.

Капитан взмахнул щитом и краем его ударил по морде коня. Животное метнулось вбок, оступилось на крутом склоне, скользком от подтаявшего снега. Коня занесло, он толкнул задом копейщика, сбил его с ног и упал сверху. Всадник, вылетев из седла, свалился прямо на капитана. Оба, потеряв равновесие, рухнули в воду, и Винн потеряла их из виду — слышен был только громкий плеск от барахтающихся на мелководье тел. И только мальчик все так же неподвижно стоял на берегу.

Винн бросилась к нему. Уже на середине реки до слуха ее донесся стук копыт, и она на миг подняла голову. На гребне берега появился еще один всадник. Из плеча у него торчало древко стрелы, но тем не менее он решительно направил коня вниз по склону. Винн опять сосредоточила все внимание на мальчике.

Брести в воде получалось невыносимо медленно, как ни напрягала она свои онемевшие от холода ноги. Когда Винн наконец добралась до мальчика, тот даже не глянул в ее сторону — взгляд его широко раскрытых глаз был так же пуст и безжизнен, как у его мертвой матери. Винн схватила его одной рукой — и тут над ней раздалось громкое фырканье. Она вскинула голову.

Прямо на нее сверху опускалась палица, и время замерло, пока в оглушительной тишине она чертила свою убийственную дугу. Затем мир опять пришел в движение, и что-то тяжелое со всей силы ударило Винн в живот.

От удара у нее захватило дух, в глазах помутилось, и неведомая сила швырнула ее навзничь. Винн упала, с шумом расплескав прибрежную воду, головой и плечами ударившись о сырую землю.

И когда в глазах прояснилось, она увидала над собой серое, равнодушное небо. Винн лежала на стравинском берегу, по пояс в холодной воде. Хватая воздух ртом, она ощупала лицо и голову, но не обнаружила никаких признаков раны — лишь в затылке поселилась тупая боль. Палица ее не задела.

Рядом с ней лежал мальчик и глядел на реку. Вдруг глаза его округлились от ужаса. Завизжав, он начал отползать прочь, словно то, что он разглядел в воде, оказалось куда страшнее, чем гибель его матери.

Винн перекатилась на бок — и увидела, как то, что до смерти испугало мальчика, выбирается из воды на берег, и прозрачные глаза его горят бешеным огнем.

Малец встряхнулся — и на Винн обрушился водопад брызг. Так вот кто сбил ее с ног и спас от удара палицы! Пес проворно подбежал к девушке и внимательно оглядел ее, мотая головой. Всклокоченная шерсть его промокла насквозь, морда была вся в крови. Малец тщательно обнюхал Винн, сморщив верхнюю губу и при этом обнажив могучие белые клыки.

Винн оцепенела, замерла, не смея шелохнуться.

Малец был похож сейчас на волка, только что задравшего добычу. Он развернулся и с плеском побежал назад через реку — туда, где звенела сталь и с отчаянными криками сшибались кони и люди.

Один из всадников, спешенный, попытался вскарабкаться вверх по склону, но тут в ногу ему вонзилась стрела. Он зашатался, хватаясь за торчавшее из ноги древко, и в этот миг на него бросился Малец. Солдат рухнул, извиваясь всем телом под тяжестью пса, вцепившегося ему в горло. Крик его оборвался, заглушённый постепенно стихающим шумом боя.

Винн отпрянула, съежилась, поспешно отвернувшись. Мальчик на четвереньках пополз вверх по скользкому от сырости берегу. Она кое-как поднялась на ноги и обхватила его рукой за талию.

В ее ошеломленном сознании волчий оскал и окровавленная морда Мальца смешались с воспоминанием о беззвучном шорохе одинокого крылышка-листа. Не оглянувшись, Винн побежала к городским воротам.

Лисил остановился, с гребня склона окинул взглядом берег пограничной реки. За спиной он слышал тяжелое дыхание Магьер.

Везде по берегу и на мелководье валялись трупы людей и коней, правда, среди убитых и раненых бьшо только трое Стравинских копейщиков. Одного из них придавило тяжелым телом бившейся в агонии лошади, и сейчас молодой жрец склонялся над мертвым, чтобы по обычаю закрыть ему глаза. Еще два пограничника были только ранены; опираясь на плечи своих сотоварищей, они неловко ковыляли к городским воротам. Рослый капитан наблюдал за тем, как его люди возвращаются в город. Его белый сюрко промок насквозь и был вымазан в грязи, но сам капитан, похоже, вышел из боя невредимым.

Вниз по реке, влекомый ленивым течением, плыл труп молодой женщины, и ее безжизненный профиль был запрокинут в серое пасмурное небо.

Боль терзала Лисила все годы, прошедшие с тех пор, как он бежал от своей первой жизни — жизни любящего сына и раба, шпиона и наемного убийцы. Сейчас он подавил эту боль, загнал ее внутрь, так глубоко, что снаружи осталось лишь тупое ледяное оцепенение. Так он делал когда-то, чтобы выжить, и теперь это умение вновь вернулось к нему.

Его внимание привлекло лошадиное фырканье.

Раненный в ногу всадник с усилием вскарабкался на спину припавшего на передние ноги коня и резко дернул поводья. Конь долго оскальзывался, но потом все же сумел выпрямиться, вогнав копыта в сырую землю. И начал с трудом взбираться на гребень склона, неся в седле обмякшего всадника.

Выхватив клинки, Лисил быстро шагнул вперед, но тут Магьер проворно заступила ему дорогу и прижала ладонь к его груди.

— Хватит! — хрипло прошептала она. — Довольно!

Полуэльф недоуменно воззрился на ее бледное лицо в капельках пота. Потом сделал глубокий вдох, еще один — и лишь тогда пришло отрезвление, пробившись сквозь бессознательную потребность завершить начатое.

Что бы ты ни совершил, не оставляй свидетелей — таково было первое правило, которому обучили его отец и мать. Ради того чтобы уберечь друг друга, они загоняли свою боль вглубь и в холодном оцепенении делали все, чтобы сохранить свою тайну и выжить.

— Как же я могу присматривать за тобой... — начала Магьер, и ее бледное лицо исказилось от гнева, за которым никто, кроме Лисила, не сумел бы различить страх. — Как, я спрашиваю... если ты очертя голову рвешься навстречу всякому, кто желает твоей смерти?! С меня довольно. Больше ты от меня ни на шаг не отойдешь!

Она запнулась и отняла руку от его груди. Лисил увидел, что ее бледная ладонь перепачкана кровью, которой была покрыта его кольчуга.

Лисила замутило. Руки Магьер в крови... по его вине.

— Лисил?.. — прошептала Магьер, и сердитая морщинка между ее бровей разгладилась.

Она смотрела на полуэльфа с тревогой, как если бы он был в опасности и сам не замечал этого. Кровь, забрызгавшая Лисила, смешалась с его потом и уже понемногу засыхала на лице и в волосах.

И этой кровью он осквернил Магьер.

Магьер медленно шагнула к нему.

Лисил торопливо отступил. Спрыгнул на склон и, стремительно сбежав вниз, к реке, побрел по мелководью на стравинскую сторону. Плеск воды за спиной подсказал ему, что Магьер последовала за ним.

Как он мог, как мог привести ее за собой в Войнорды — после всего, что ей довелось пережить в погоне за тайнами собственного прошлого?

Лисилу хотелось остановиться, лечь в холодную воду, — пусть река омоет его с головой, смоет эту нестерпимую боль... Вот только это не поможет. Сколько бы он ни лил на себя воды, сколько бы ни глушил вином свои кошмары — все равно он в крови, и ее ничем не смоешь. Что же, это он в силах пережить.

Только бы эта кровь не оскверняла Магьер!

Лисил ускорил шаг, поднимаясь вверх по склону к городским воротам. Вот он и вернулся домой. Только так он и мог вернуться домой.