"Роман Шебалин. Мышиная Радуга " - читать интересную книгу автора

а вот - уйдут когда - нет города Ленина и Петра. Оппаньки его, гордого.
Москва - иная совсем. Тут наоборот. (В смысле - это в Питере все наоборот,
так, назло, чтоб пусто не казалось...)
А мы здесь - в ее воображении.
Вот так и получается, что как бы - нас нет.
Обидно. О чем тогда?
И вдруг, так, совершенно случайно, луч света выхватывает вам блик на
золотистом куполе, вы запрокидываете голову, словно пытаясь поймать, нет
же! понять, узнать: что это? Порыв ветра сорвет лист ветки, вспыхнет на
листе купола отражение - золото его шелестящее плавно опустится вам в руки.
Эдакий мокрый лист, - поморщитесь Вы. Еще бы - где-то всегда идет дождь.
Знаю: Москва - ведь не город это, где живут, но и не город и вовсе, -
что-то морское такое, теплое; и казалось бы - нет воды ей, нет ей бушующих
волн сумасшедших прибоя, нет удивительных кораблей сверкающих всеми цветами
радуги в холодных лучах осеннего солнца, нет - моря ей: что вы, как
можно! - Москва - море само, его, если хотите, злокозненный клок,
бесполезный обрывок... остов воды... да и еще Бог знает что, - до чего еще
додуматься можно! теперь, теперь... ныне - не все ли равно! но -
- но она вовсе - не она, но - оно. Москва ведь животное (морское),
упало которое с неба на землю, упав (морское - на землю), оно
распласталось, словно медуза зыбкая какая, а что Москву строили - сущая
ложь! как же, никак нельзя было строить, невозможно: животное с простейшей
организацией сознания, или без сознания вовсе, или, - да пусть хоть так! -
с трансцендентальным сознанием, - как это "строиться-выстраиваться"?
Упав: в леса, в болота с дивными зверюшками непонятными такими,
чавкающими, квакающими да повизгивающими, оно хлепнуло, ахнуло и -
примостилось у реки, да и словно бы - над рекой, и вышло так во временах
заботливых, строгих: Москва - город городов над рекой, вода над водою, черт
знает что - черт знает где!
Что-что-что знает черт, а?
Чушики, - вурдалаки да вампиры разные поселились в нежных переливах
кожи московской; дома, создаваясь, вырождались из воды и земли - в небо
голубиное вырастали они, а в домах тех заводились (пролетел голубь -
славная пыль зачуралась в углах, под комодами, - что вдруг?) - а в домах:
мыши-домовые; вишь, глупые мыши и бегают до сих пор, играя свои московские
странности, пища и усики легкие топорща, лапками цепенькими перебирая
ладанные сыра кусочки, ломтики патоки где-то застывшей в лужицах жидкого
чая, под милыми масками-книжками серолилового пара, из которого дома и до
сих пор возникая - вырастают, земноводные домики, нежные домики, домики
давние, где мыши лишь да домовые только и жили, да и что же мыши! мыши-то
живут и поныне -
(их порою можно в ночи увидать - перебираются из туманов в дымы или -
в пар просто; а порою - и слышно как по выгнутому в пенное небо ночное
мосту с каплями звезд замерзших на проводах трамвайных - там по мосту
перебегают мыши шелестящей струйкою: а-у! куда они? в навь ли опять? вновь
ли - бледные дали неизъяснимых времен позвали их, добрых, наивных, или
просто: чтобы мы, ночью осеннюю вдруг проснувшись, увидали: в ночи над
мостом, да над городом спящем - летит серая стайка мышей, и крылья теней
кленов машут им, треща и стеная: что-то: прощайте! - покидает нас навсегда,
навсегда и - навсегда вновь!..)