"Роман Шебалин. Резьба по глазу" - читать интересную книгу автораты сейчас?.. вернемся ко мне?
Хрусталев тяжело дышал, очки его запотели, белесая челка закрыла лысый лоб. "Он же замерзнет!" Одет: кроссовки на босу ногу, пижамные штаны, легкий шарфик, распахнутая дубленка. "Он замерз, а я - согрею его?" - Пойдем отсюда, - Хрусталев взял ее за руку, улыбнулся, улыбка, правда, не получилась - холодно. - Я никуда... - Что? - Хрусталев чуть сильнее сжал ее пальцы. - Я не пойду! пустите!! я... - Постой погоди, я не совсем могу сейчас все рассказать, как-нибудь после, нет, ты не о том... послушай... - Не надо... - Я понял, ну да, конечно, я понимаю тебя, но - не могу тебя так просто сейчас отпустить... Ты знаешь, кто это был, нет? Я ведь и то еле догадываюсь; мне страшно за тебя, что-то с картами, я когда разложил, карусель какая-то получается, ничего не понимаю, ты представляешь? я ведь порвал ее, Ехидну поганую, порвал! так она опять - в колоду! как она вырвалась, через Белого, вероятно, это он, я подставил тебя, через Андрея, они зомбировали его! Карты подсунули мне, а я, как последний... Ведь сжечь Ехидну хотел, так не нашел спичек... Глупая, что делать?.. я же за тебя испугался, по-настоящему, действительно... ну и потом... - Пустите. - Вы что-то ведь меня с кем-то путаете; я домой пойду, я пойду, завтра, все завтра... спасибо Вам... пустите... - Ах, да, конечно. Пустил. Шагнул назад, снял очки, сжал пальцами виски. Рита побежала. Путалась метель по ее ногами. - Дура! - крикнул Хрусталев ей во след. Но Рита смешно так бежала, пытаясь не упасть, и метель кидалась ей под ноги, лизала ноги ей, закручивалась в узлы и кольца, запутывалась в петли, пела, стенала, причмокивала, улица - не улица, мостик подвесной над бездною, упасть, ринуться ввысь, головою в снега спасительные; он смотрит, бедный, нелепый он смотрит; пробежать по раскачивающейся над снегами, в снегах улицей, пролепетать в метели, руками неловко взмахнуть и - грохнуться в сугроб! Что там Хрусталев - неужели смеется? Метнулась в темную арку, прислонилась к стене, переводя дыхание. Но Хрусталев не смеялся, плакал: замерзал, холодные очки в руке сжимая и не чувствуя уже, как трещат они, ломаются; дужка упала в снег, осколки, чуть с кровью, - за ней. - Я еще встречу, нет, вероятно - не здесь... Бортовка легко соскользнула с меча, Рита улыбнулась: как просто вдруг пальцы сами нашли удобного положение на трубке рукояти, а головка мягко легла на запястье. "Что это? память тела? Тогда, с левушкой, было не так, какое дело - рубануть! а здесь... здесь..." Шурале остановилось, словно острие эстока смутило его. Шурале |
|
|