"Роберт Шекли. Четыре стихии" - читать интересную книгу автора

Кромптон, ни Лумис так и не поняли, о чем он толковал.
Задержка оказалось очень кстати. Лумис смог рукой
Кромптона проставить довольно приемлемо свою подпись в
письме, в котором он просил своего друга в Элдерберге
превратить все имущество в наличные деньги, раздать долги,
расплатиться с комиссионером, а остаток переслать своему
наследнику Кромптону. В результате через одиннадцать дней
Кромптон получил три тысячи долларов, в которых он очень
нуждался.
Наконец венерианский корабль стартовал из пересадочного
пункта. Кромптон сразу же серьезно занялся изучением Бейзик
Иггдры - основного языка аборигенов Венеры. Лумис, впервые
в жизни, тоже попробовал работать: отложил в сторону
песенку и взялся за трудные правила Иггдры. Скоро, однако,
ему надоели ее сложные спряжения и склонения, но, восхищаясь
прилежанием работяги Кромптона, он в поте лица продолжал
начатое.
Кромптон, в свою очередь, попытался немного продвинуться
в науке понимания прекрасного. В сопровождении Лумиса,
который не оставлял его своими советами, Кромптон посещал
все концерты на корабле, смотрел картины в Главном Салоне и
долго и добросовестно разглядывал из обзорного зала корабля
яркие сияющие звезды. Хотя это и представлялось ему пустой
тратой времени, он упорно занимался самообразованием.
На десятый день пути союз Кромптона и Лумиса подвергся
серьезному испытанию; причиной конфликта стала жена
венерианского плантатора второго поколения. Кромптон
встретил ее в обзорном зале. На Марсе она лечилась от
туберкулеза и теперь возвращалась домой.
Это была небольшого роста стройная молодая женщина, очень
живая, с сияющими глазами и блестящими волосами. Она
призналась, что устала от долгого космического путешествия.
Они прошли в кают-компанию. После четырех мартини
Кромптон слегка расслабился и разрешил Лумису взять
инициативу в свои руки, что тот и сделал с большой охотой.
Лумис танцевал с нею под фонограф корабля; потом он
великодушно уступил поле боя Кромптону. У Кромптона от
волнения заплетались ноги, он краснел, бледнел, но
наслаждался до бесконечности. И провожал ее к столу уже
Кромптон, и тихо разговаривал с нею тоже Кромптон, и касался
ее руки Кромптон, а удовлетворенный Лумис только смотрел на
все это. Около двух часов ночи девушка ушла,
многозначительно назвав номер своей каюты. Кромптон,
шатаясь, доковылял до палубы "В" и вне себя от счастья
свалился в постель.
- Ну? - спросил Лумис.
- Что "ну"?
- Пошли. Мы же приглашены совершенно недвусмысленно.
- Да никто нас не приглашал, - в недоумении возразил
Кромптон.