"Роберт Шекли. Джордж и коробки (Истории с Джорджем, История 4)" - читать интересную книгу автора

напоминало кошмар и без всякой жестокости. Кто не помнит этих лихих
городских бригад, которые, обгоняя друг друга, сражаются со всеми и каждым
без исключения? Кто может забыть этих изгнанных ханаанцев, которые,
вырвавшись из боковой улочки истории, выплескиваются на главную магистраль в
плотной группе из тридцати тысяч человек? Конечно, для армии это маловато,
но вполне хватает, чтобы где-то что-то изменить, особенно в наше неспокойное
время.
Джордж и не подозревал, что пересечение улицы может вызвать такую
пропасть проблем. Он смело заглянул в эту пропасть, и его тут же стошнило.
Женщина дернула его за рукав; тот развернулся как пожарный шланг, и
случилось непоправимое. В связи с внезапным ростом облачного покрова
потемневшие небеса излились дождем, и Джордж испытал то, о чем он до сих пор
слышал лишь от своих товарищей. Он обмочился с ног до головы. Хотя давайте
не будем преувеличивать и остановимся только на ногах.
С одной стороны, в этом ничего такого и не было. Но с другой стороны
уже начинало появляться пятно.
Теперь вы знаете, каково было Джорджу стоять посреди улицы на буксире у
женщины, которая буквально взрывалась от нетерпения шепнуть ему свое имя и
намекнуть на то, что ей хотелось, когда вокруг ревели и неслись тридцать
тысяч ханаанцев, многим из которых, не считая, конечно, блондинов, нравился
Виктор Сладенький с кудрявой бородой, и когда над ним слетались, то есть
сплетались факторы, векторы и корректоры, мелькавшие с такой быстротой, что
у него даже не оставалось времени пронумеровать их по порядку, более менее
придерживаясь соответствующих форм информационного сравнения. Короче, он
попал в цейтнот. Джордж отчаянно взмахнул руками, вытащил ногу из цейтнота,
но вытереть ее было нечем. Огромной силой воли Джордж протолкался через
улицу, зная, что как только она кончится, он получит свою синюю птицу,
своего верного друга, свою любимую звезду - одним словом, то, что он сможет
съесть.
Однако женщина тоже оказалась себе на уме. Она пообещала ему еду, а
сама, как теперь стало ясно, и не думала кормить голодного Джорджа. К тому
времени он уже понял, что пищи в ее повестке дня не значилось. Женщина
подвела его к маленькой деревянной двери, которая располагалась в дальнем
углу высокой каменной стены. Джордж переступил через порог и полез было в
карман за удачной шуткой, но, осмотревшись и увидев, куда он попал, парень
решил придержать свои остроты. Еще бы! Он опять промахнулся мимо кармана.
Прямо впереди на небольшой возвышенности раскинулся старый монастырь.
На ближайших полях трудились монахи. Их капюшоны были отброшены назад, а
сутаны подтянуты вверх, что не только демонстрировало великолепную игру их
сильных мышц, но и позволяло им передвигаться в этой невообразимой грязи.
Чуть дальше виднелись фруктовые деревья, рассаженные в приятном беспорядке.
В очаровательной смеси хаоса и красоты чувствовалась либо рука мастера, либо
нога его ученика. Внезапно Джордж заметил подошедшего к ним человека, чья
респектабельная тучность, большие выбритые щеки и двойной подбородок
выдавали в нем брата-управляющего, а возможно даже и дядю-преподобие.
- Приветствую вас и кланяюсь вам, дорогие гости, - сказал аббат,
выполняя все, о чем он говорил.
- Смиренно преподаю к ногам вашей милости, - ответил Джордж, понимая,
что вежливость и грубая лесть никогда не выходят из моды.
- Ладно, заваливайте и пойдемте жрать, - произнес аббат.