"Роберт Шекли. Джордж и коробки (Истории с Джорджем, История 4)" - читать интересную книгу автора

Да, беда никогда не приходит одна. Словесный мешок похитили или даже
украли - смотря, что тут иметь в виду. Черепахан ушел в таком гневе,
который мог завести его очень далеко.
И как это все было несправедливо! Они оставили его. Впрочем, в каком-то
смысле словесный мешок не оставлял Джорджа, поскольку его похитили,
предположительно, против своей воли. Но только предположительно. Что-то он
не проявлял большого ужаса и не сопротивлялся, когда алчная рука гимнаста
сжималась вокруг него. И даже если словесный мешок не желал такого исхода,
не сделал ли он незаметного движения вперед или подскока в направлении
захватчика, тем самым посодействовав похищению? Более того, он уже давно мог
вынашивать подобные планы. Чем больше Джордж думал об этом инциденте, тем
более верной казалось ему его догадка. А этот бессердечный черепахан? Вместо
того чтобы выразить ему сочувствие, успокоить добрыми словами и нежными
черепашьими яйцами, вместо того чтобы раскрасить все в приятные тона, он
затопал на него ногами и в состоянии глубокого помрачения нанес Джорджу
страшное оскорбление. Неужели мы действительно находимся во власти того,
что, прожевав, не можем проглотить?
- Повторите пожалуйста. Я не поняла последней фразы, - произнес рядом
тихий голос.
Этот голос показался Джорджу необычным - в том смысле, что он был
женским. Даже не поднимая головы, Джордж мог поклясться, что к нему
обратилась блондинка, не меньше пяти футов и семи дюймов ростом, но и не
больше того, в синевато-сером рабочем халате с пуговицами и брошью из
слоновой кости. Взглянув на нее, он убедился, что, как всегда, оказался
прав.
- Мы все во власти того, что приходит к нам без предупреждения, -
сказал он. - Вернее, без соответствующего предупреждения со стороны тех,
кому мы доверили защищать свои интересы. Это все чаще и чаще ввергает нас в
опасные и неприятные ситуации, которых мы страшимся и не можем принять. Но
на нас нет вины за несоразмерности мира, за несостоятельность друзей,
предательство любимых людей и вероломное упрямство обстоятельств. Во всяком
случае, мне так кажется.
- Я Сатья, - представилась женщина. - И я называю свое имя не для
того, чтобы нарушать ваше созерцательное уединение, но для того чтобы вы
могли ссылаться на меня как-нибудь иначе, чем "она" и "женщина", когда
посреди напряженной работы ума вам захочется придумать для меня какое-нибудь
дело - если только, конечно, захочется. Я с радостью сыграю любую роль в
вашей нелегкой жизни, особенно в такие трудные времена, потому что все, о
чем вы сейчас говорили, является голой и неприкрытой правдой. С вами плохо
обошлись ваши друзья, и это более чем возмутительно, поскольку никто из них
не взял ответственность на себя - вину за то, что они совершили вопиющую
несправедливость и опечалили вас своей несостоятельностью и вероломством
корыстных деяний.
- Так вы меня действительно понимаете! - воскликнул Джордж и,
взглянув в лицо Сатьи, впервые увидел, что она исключительно прекрасна.
- О, Джордж, - сказала Сатья, - конечно, я вас понимаю, как мог бы
понять и каждый, кто хоть на миг поставил бы себя на ваше место и забыл о
своем бездушном эгоизме.
- Как же вы меня понимаете! - растроганно произнес Джордж. - Какие
точные слова вы находите!