"Наталья Шегало. Больше, чем власть " - читать интересную книгу автораи самосознание строятся по человеческим законам. Но это не делает
трансогенетов полноценными людьми. Не зря закон лишает их дееспособности: кто может поручиться за содержимое такого сознания, за ложную память, за искусственную психику? Этому закону уже триста лет, и все равно находятся те, кто его нарушает. И большинство среди нарушителей - земляне. Головная боль. Взгляд обиженного ребенка на фотографии. Наверное, он сам не ожидал, что прочитанное произведет на него впечатление, да и дело, скорее всего, было не в стихах. Просто он никогда не слышал, чтобы трансогенеты сочиняли стихи. Все эти дни, наблюдая за Совой, он старался не думать о ее искусственном происхождении, опасаясь, что его мысли могут сказаться на их отношениях. Она считала себя человеком, и для пользы дела Зорию следовало поддерживать в ней эту уверенность. Теперь же прочитанное зародило сомнения в нем самом. Не будь в конце текста указания на авторство, он бы не дочитал балладу даже до середины. "На забивать себе голову отвлеченными вопросами. Гуманистические споры - это дело врачей, психологии, генетиков..." Сейчас Зорий многое бы дал, чтобы не забивать себе голову. Он решительно захлопнул фолиант и поднялся. Магистр прав: ни к чему оперативнику эти нравственные коллизии. Разве он может что-то изменить? Дело есть дело. Люк, ведущий на крышу, Зорий обнаружил в самом конце лестницы. Когда он вернулся в залу, Сова все еще болтала с Лорисом. Спать никто, кроме Зория, похоже, не собирался. Впрочем, Лорис с Совой прекрасно высыпались в куш. Это Дар с момента их встречи по ночам спал не больше двух-трех часов, да и то на рассвете, когда его сменял Лорис, по привычке поднимать с большим трудом. Перед тем, как оставить компанию, засидевшуюся за стволом, Зорий окинул взглядом полутемную залу. Едва ли Сове тут что-то угрожает, разве что замок барона возьмут приступом. Значит, сегодня у него есть часов семь спокойного сна. Он отказался от сомнительного удовольствия поспать в сырой, как болото, кровати и, стащив с нее часть одеял, расположился прямо на полу у камина на пыльной шкуре какого-то убитого предками барона животного. Выспаться ему не пришлось. Зорий почувствовал неладное сквозь сон. Будто тысячи холодных игл впились в тело со всех сторон, и еще толком не проснувшись, он уже вскочил и рванулся к двери, роняя по дороге мебель. Крика он не слышал. Вернее, не слышал его ушами. Но где-то рядом бился, как дикий зверь о каменные стены, нечеловеческий ужас, посреди которого застыла она. Зорий выскочил на пустую и холодную лестницу. Дальше - вверх. Ее дверь была последней - на самой вершине донжона. Тяжелая дверь, окованная железом, не пропускающая ни звука. - Сова! - он не ждал ответа, когда рванул дверь. Заперта. Из своей комнаты выскочил заспанный раздетый Лорис, на ходу путаясь в рукавах рубашки. - Где? - Там. - Зорий кивнул на дверь и отодвинул Лориса, освобождая себе место для разбега. |
|
|