"Наталья Шегало. Больше, чем власть " - читать интересную книгу автора

и самосознание строятся по человеческим законам. Но это не делает
трансогенетов полноценными людьми. Не зря закон лишает их дееспособности:
кто может поручиться за содержимое такого сознания, за ложную память, за
искусственную психику? Этому закону уже триста лет, и все равно находятся
те, кто его нарушает. И большинство среди нарушителей - земляне. Головная
боль. Взгляд обиженного ребенка на фотографии.
Наверное, он сам не ожидал, что прочитанное произведет на него
впечатление, да и дело, скорее всего, было не в стихах. Просто он никогда не
слышал, чтобы трансогенеты сочиняли стихи. Все эти дни, наблюдая за Совой,
он старался не думать о ее искусственном происхождении, опасаясь, что его
мысли могут сказаться на их отношениях. Она считала себя человеком, и для
пользы дела Зорию следовало поддерживать в ней эту уверенность. Теперь же
прочитанное зародило сомнения в нем самом. Не будь в конце текста указания
на авторство, он бы не дочитал балладу даже до середины.

"На забивать себе голову отвлеченными вопросами. Гуманистические
споры - это дело врачей, психологии, генетиков..." Сейчас Зорий многое бы
дал, чтобы не забивать себе голову. Он решительно захлопнул фолиант и
поднялся. Магистр прав: ни к чему оперативнику эти нравственные коллизии.
Разве он может что-то изменить? Дело есть дело.
Люк, ведущий на крышу, Зорий обнаружил в самом конце лестницы.
Когда он вернулся в залу, Сова все еще болтала с Лорисом. Спать никто,
кроме Зория, похоже, не собирался. Впрочем, Лорис с Совой прекрасно
высыпались в куш. Это Дар с момента их встречи по ночам спал не больше
двух-трех часов, да и то на рассвете, когда его сменял Лорис, по привычке
просыпавшийся очень рано. В отличие от Совы, которую по утрам приходилось
поднимать с большим трудом.
Перед тем, как оставить компанию, засидевшуюся за стволом, Зорий окинул
взглядом полутемную залу. Едва ли Сове тут что-то угрожает, разве что замок
барона возьмут приступом. Значит, сегодня у него есть часов семь спокойного
сна. Он отказался от сомнительного удовольствия поспать в сырой, как болото,
кровати и, стащив с нее часть одеял, расположился прямо на полу у камина на
пыльной шкуре какого-то убитого предками барона животного.

Выспаться ему не пришлось.
Зорий почувствовал неладное сквозь сон. Будто тысячи холодных игл
впились в тело со всех сторон, и еще толком не проснувшись, он уже вскочил и
рванулся к двери, роняя по дороге мебель.
Крика он не слышал. Вернее, не слышал его ушами. Но где-то рядом бился,
как дикий зверь о каменные стены, нечеловеческий ужас, посреди которого
застыла она.
Зорий выскочил на пустую и холодную лестницу. Дальше - вверх. Ее дверь
была последней - на самой вершине донжона. Тяжелая дверь, окованная железом,
не пропускающая ни звука.
- Сова! - он не ждал ответа, когда рванул дверь. Заперта.
Из своей комнаты выскочил заспанный раздетый Лорис, на ходу путаясь в
рукавах рубашки.
- Где?
- Там. - Зорий кивнул на дверь и отодвинул Лориса, освобождая себе
место для разбега.