"В.Н.Щеглов. Вирусы лжи и бреда (Повесть)" - читать интересную книгу автора

В.Н.Щеглов

Вирусы лжи и бреда

Повесть

Ваш отец диавол...
Он был человекоубийца от начала...
Когда говорит ложь, говорит свое,
Ибо он лжец и отец лжи.

Ин.,8,44

В этом эпиграфе мне хотелось бы, чтобы слово Христа "ложь" переводилось
бы в более расширенном смысле, который бы включал в себя также и патологию
сознания человека - "ложь и бред".


Наверное, пора уже рассказать об одной моей загадочной истории,
длившейся почти 60 лет. Непосредственным поводом послужили мучавшие меня
последнее время по ночам сны, в которых я видел то своих маленьких внучек, с
которыми играл и ласкал их; за дверью слышались голоса сыновей. Затем был
какой-то неясный разговор с моими университетскими друзьями, какие-то их
расспросы меня - и все это ночью перед нашим праздником, дня св. Татьяны
(250 лет основания Московского университета). Я чуток к этим неясным
видениям, думаю, они меня вспоминали. Действительно, прошедшей осенью звонил
один из них, Кузнецов, приглашал на встречу с биологами, а я, будучи в
депрессивном состоянии после последней поездки в Москву к сыновьям,
отказался ехать. Надо все же рассказать людям мучавшую меня эту длительную
историю, чтобы они знали существующую в жизни одну весьма существенную
сторону межнациональных отношений.

В моей повести все происходит именно так, как было в действительности,
изменены лишь имена и фамилии большинства действующих лиц.

В 1949 году в Туле вихрастый и скромный юноша, чуть картавивший при
разговоре, Виталий Сергеевич Королев (т. е., это я) учился в 9 классе школы,
был, кажется, первым учеником. Лучше всего у меня шла алгебра: решал весьма
сложные задачи, которые ни у кого не получались, два урока перед доской
рассказывал о своем методе решения. Организовал кружок логики и психологии.
Другой предмет, который у меня удавался - это немецкий язык, еще увлекался
чтением "Фауста" Гете; как и Фауст, желал вкусить плод с запретного древа
познания, причем, любой ценой! Тут же возник и бес: нам прислали нового
учителя немецкого языка Пиркина, военного переводчика в шестигранных очках.
Он сразу заметил мои успехи в немецком: я прекрасно имитировал его гортанную
и немного картавую немецкую речь. Поскольку я был близорукий, а возможно, и
по другим каким-то своим соображениям, Пиркин пересадил меня на первую парту
перед собою. Он, по-видимому, вскоре увидел свою ошибку..., и позже рядом
посадил другого ученика, своего любимчика Берга. Вообще, я сторонник
связности всего, возможного существования полнейшего детерминизма мира.