"В.Н.Щеглов. Потерянный и возвращенный рай" - читать интересную книгу авторалипового меда в руке.
Соревнования на 3 км., победа. "Ну, Витя, дай мне пожать твою лапу", - говорит мне верзила Орлов, и ко мне потянулись другие руки. Люди ценят выносливость и силу. Отдых на лужайке у озера, вплавь добрался до белых лилий, и на виду у всех вложил ее в роскошные черные локоны К. "Эстетика!" - говорит она пренебрежительно (все смотрят). "Эстетика с сахаром!" - я ложусь на траву рядом, засовывая в рот кусок сахару. Костер, дикарские пляски, пароход до Серпухова, грусть, у К. удвоение внимания ко мне... Был дома у К., дважды был поражен ее красотой, когда открывала мне дверь и когда фотографировал: белое платье, черные волосы, простота овала лица, большие серые понимающие и обволакивающие глаза. Мы гуляли, меня охватило прежнее радостное настроение; оно, очевидно, очень нравится К. Обедали там, где приемная Калинина, не переставая болтать о всевозможнейших вещах. Прохожие на улице с интересом и, улыбаясь, смотрели на эту смеющуюся, счастливую и красивую пару. У нас с К. cтыдливые и гордые отношения: поговорив раз по душам и погуляв вместе, мы долго потом не разговариваем и избегаем друг друга... Моя неразговорчивость, замкнутость; перед собранием физиологов встретился с К. Оживленно болтали, ласкающий ее взгляд. Сильна! тигрица! Мне скоро 19 лет. Тула, утром дома в нашем саду занимаюсь переложением "Науки логики" Гегеля на язык Павлова. Скамейка под яблоней, громадные стебли цветущей мальвы, мята, коробочки мака, астры. Часов в семь ко мне приходит моя маленькая соседка Тома, в этом году ей уже идти в школу. Мы загораем на утреннем солнце, страна утреннего спокойствия. Но нет, что-то волнует и сближает нас, мы бесконечно понимаем друг друга, шепчем какие-то слова на купание всей нашей компанией на Воронке близ Ясной Поляны; жара, мы лежим и нежимся под прохладным пологом леса, она мне что-то говорит, наклонившись надо мною и глядя мне глубоко в глаза... М., опять К., метро, часы отсчитывают последние секунды. К.: "У меня отец еврей, а мать русская." Боль в позвоночнике, она продолжает: "Мы же все равно поссоримся..." - "Мы встретимся с тобою и все поймем через геологический период, это совсем скоро, это как один вдох". Грохот закрываемых дверей, и она исчезает в Черной Дыре тоннеля. Хожу еще на большой практикум по биохимии, там К., провожал ее. Как 2 года назад тихо шли по улицам, на которые опускались сумерки и вспоминали прошлое. "Ты, кажется, дружен с Тер-Марциросян?" На практикуме ее разговор со мною оживлен и радостен, часто смеялась над Голубович, говоря, что она неравнодушна ко мне. Тер-Марциросян: пышные черные волосы с синеватым отливом, громадные глаза, стройность, Акопова: властное, уверенное, красивое лицо, вся она как налитый сочный плод. Гулял с ними под руки по Горького, синее небо, солнце, теплый влажный воздух, оживленно разговаривали и смеялись. Да, буду жить ради всего этого, стремление к жизни. Опять пруд в Сокольниках, ивы плачут: тело покалывают мельчайшие капли. Засыпание, мы пловцы, боль... Ленинка (дворец Пашкова), выход во внутренний двор, красивый вид, девушки, спешащие в библиотеку, мужская гордость... Тула. Эля, высокая, светлая. После моей воодушевленной речи на какую-то серьезную тему сказала, крепче прижав мою руку к себе: "Ах, Витька, вот тебя бы расшевелить, а то ты все время какой-то бесчувственный!" Кладбище, заросли бузины, древние тополя, влажный жирный запах земли, сумерки, блеск |
|
|