"В.Н.Щеглов. Потерянный и возвращенный рай" - читать интересную книгу автора

липового меда в руке.
Соревнования на 3 км., победа. "Ну, Витя, дай мне пожать твою лапу", -
говорит мне верзила Орлов, и ко мне потянулись другие руки. Люди ценят
выносливость и силу. Отдых на лужайке у озера, вплавь добрался до белых
лилий, и на виду у всех вложил ее в роскошные черные локоны К. "Эстетика!" -
говорит она пренебрежительно (все смотрят). "Эстетика с сахаром!" - я ложусь
на траву рядом, засовывая в рот кусок сахару. Костер, дикарские пляски,
пароход до Серпухова, грусть, у К. удвоение внимания ко мне...
Был дома у К., дважды был поражен ее красотой, когда открывала мне
дверь и когда фотографировал: белое платье, черные волосы, простота овала
лица, большие серые понимающие и обволакивающие глаза. Мы гуляли, меня
охватило прежнее радостное настроение; оно, очевидно, очень нравится К.
Обедали там, где приемная Калинина, не переставая болтать о всевозможнейших
вещах. Прохожие на улице с интересом и, улыбаясь, смотрели на эту смеющуюся,
счастливую и красивую пару. У нас с К. cтыдливые и гордые отношения:
поговорив раз по душам и погуляв вместе, мы долго потом не разговариваем и
избегаем друг друга... Моя неразговорчивость, замкнутость; перед собранием
физиологов встретился с К. Оживленно болтали, ласкающий ее взгляд. Сильна!
тигрица! Мне скоро 19 лет.
Тула, утром дома в нашем саду занимаюсь переложением "Науки логики"
Гегеля на язык Павлова. Скамейка под яблоней, громадные стебли цветущей
мальвы, мята, коробочки мака, астры. Часов в семь ко мне приходит моя
маленькая соседка Тома, в этом году ей уже идти в школу. Мы загораем на
утреннем солнце, страна утреннего спокойствия. Но нет, что-то волнует и
сближает нас, мы бесконечно понимаем друг друга, шепчем какие-то слова на
ухо... "Ах, как сладко", - говорит она мне... Золотоволосая Эля Маринина,
купание всей нашей компанией на Воронке близ Ясной Поляны; жара, мы лежим и
нежимся под прохладным пологом леса, она мне что-то говорит, наклонившись
надо мною и глядя мне глубоко в глаза...
М., опять К., метро, часы отсчитывают последние секунды. К.: "У меня
отец еврей, а мать русская." Боль в позвоночнике, она продолжает: "Мы же все
равно поссоримся..." - "Мы встретимся с тобою и все поймем через
геологический период, это совсем скоро, это как один вдох". Грохот
закрываемых дверей, и она исчезает в Черной Дыре тоннеля. Хожу еще на
большой практикум по биохимии, там К., провожал ее. Как 2 года назад тихо
шли по улицам, на которые опускались сумерки и вспоминали прошлое. "Ты,
кажется, дружен с Тер-Марциросян?" На практикуме ее разговор со мною оживлен
и радостен, часто смеялась над Голубович, говоря, что она неравнодушна ко
мне. Тер-Марциросян: пышные черные волосы с синеватым отливом, громадные
глаза, стройность, Акопова: властное, уверенное, красивое лицо, вся она как
налитый сочный плод. Гулял с ними под руки по Горького, синее небо, солнце,
теплый влажный воздух, оживленно разговаривали и смеялись. Да, буду жить
ради всего этого, стремление к жизни. Опять пруд в Сокольниках, ивы плачут:
тело покалывают мельчайшие капли. Засыпание, мы пловцы, боль... Ленинка
(дворец Пашкова), выход во внутренний двор, красивый вид, девушки, спешащие
в библиотеку, мужская гордость...
Тула. Эля, высокая, светлая. После моей воодушевленной речи на какую-то
серьезную тему сказала, крепче прижав мою руку к себе: "Ах, Витька, вот тебя
бы расшевелить, а то ты все время какой-то бесчувственный!" Кладбище,
заросли бузины, древние тополя, влажный жирный запах земли, сумерки, блеск