"Лев Романович Шейнин. Цепная реакция (Из 2-й книги 'Записок следователя', Рассказ) " - читать интересную книгу автора

перехитрить, Кардинал? Звучит громко: делегатов стран народной демократии
трогать не станем, весь удар по капиталистам... Ишь как лихо! А то, что
большинство делегатов капиталистических стран приехали сюда, тюрьмой рискуя
или выгонкой с работы, -- это ты не подумал, сукин ты сын?!
-- Но-но, без хамства, -- огрызнулся Кардинал. -- Я ведь тоже сумею что
сказать...
-- Нет, пока молчи и слушай!.. Я сам таким же паразитом был, пока не
завязал, сам!.. И мне ты очки не вотрёшь, Кардинал!.. И делегатов твоих, и
тебя самого знаю как облупленных. За всеми нашими шуточками и резолюциями и
всей этой воровской липой я вижу главное: паразитами были -- паразитами
хотите остаться. Сам таким был, знаю!.. Поэтому скажу коротко -- жизнь не
перехитришь, Кардинал, как ни старайся. Если решишь кончать -- я тебе
первый друг и помощник. Если нет -- скажи прямо, и скатертью дорога!..
-- Игорь Петрович, вы на него за резкость не обижайтесь, он ведь от
души, -- вступила в разговор Надя. -- Он ведь добра вам хочет, а не то
чтобы... Ой, господи, у меня даже руки дрожат!.. Сколько раз он про вас
вспоминал... Честное слово!..
Кардинал поднял на неё глаза. Надя всхлипнула. Руки у неё в самом деле
дрожали. Сенька жадно пил воду из стакана. Мерно тикали ходики, висевшие
над столом. За распахнутым в ночь окном вспыхивали в дальнем небе красные,
голубые, жёлтые молнии ракет. А ходики всё продолжали тикать, отмеряя
время, которое действительно не обманешь, не минуешь, не перехитришь...
Уже далеко за полночь Кардинал вышел из квартиры Сеньки. На западе было
пустынно, над сонными улицами медленно плыл августовский месяц. Кардинал
ещё не знал, куда он теперь направится. Добираться до Останкина, к Голубю,
было далеко. И, кроме того, почему-то хотелось побыть одному. Разговор с
Сенькой и его женой разбередил Кардинала. Надо было всё это обдумать,
взвесить, основательно прикинуть, что к чему...
На перекрестке Кардиналу повезло: он вскочил в какой-то заблудившийся
автобус. Сонная кондукторша не очень разборчиво пробормотала, что автобус
идёт в парк, мимо Чистых прудов. Ну что ж, чистые так чистые, пруды так
пруды. Тоже неплохо.
На Чистых прудах и в самом деле было хорошо. Совсем недавно здесь
кончился фестивальный карнавал, и на ветвях деревьев ещё висели
зацепившиеся разноцветные воздушные шары, похожие на фантастические плоды
из детской сказки.
Кардинал медленно брёл по главной аллее, направляясь к пруду, зеркало
которого смутно поблескивало вдали. Стояла та особая, предрассветная
тишина, когда перестаёт вериться, что эти самые дремлющие аллеи могут быть
полны людьми, женским смехом, шарканьем множества ног, раскатами музыки и
песнями. По обе стороны бульвара стояли высокие дома с тёмными, тоже
спящими окнами.
-- Простите, гражданин, не найдётся ли у вас спички? -- внезапно
обратился к Кардиналу человек, сидевший на скамье и поднявшийся теперь ему
навстречу.
-- Найдётся, -- ответил Кардинал и, достав из кармана коробок протянул
его подошедшему. Тот чиркнул спичкой, и вспышка осветила его тонкое,
задумчивое, усталое лицо с аккуратно подстриженной седой бородкой.
-- Благодарствуйте, -- сказал он, закурив. -- Вот, не спится, вышел
подышать, а спички дома оставил. Ужасно захотелось покурить. А вы не