"Лев Романович Шейнин. Цепная реакция (Из 2-й книги 'Записок следователя', Рассказ) " - читать интересную книгу автора

тупая головная боль сменяет её по утрам. Старость уже хватает за воротник,
начало сдавать здоровье, и жизнь, как говорят, прошла мимо. Давно не льстит
уже почёт, который по-прежнему оказывают ему знакомые карманники, а давнее
прозвище -- Кардинал -- давно не радует его. С молодых лет он читал газеты
и книги для того, чтобы блеснуть затем в своей среде, и это сыграло свою
роль. Но позже, с годами, и книги и газеты стали уже интересны ему сами по
себе и он иногда, горько улыбаясь, думал, что они проникли в его душу так
же незаметно и ловко, как сам он умел проникать в чужие карманы. Сначала он
злился, пытаясь противостоять мыслям, постепенно возникавшим в результате
чтения. Он пытался поддержать в себе тот особый культ воровского
молодечества, который когда-то сделал его самого вором. Оставшись в
отрочестве сиротой после смерти матери, пятнадцатилетний Игорь -- так
когда-то звали его -- не поладил с женщиной, на которой женился его отец.
Случайно он свёл знакомство с шайкой карманных воров. Они работали
"артелью". Первые удачи. Первые деньги. Первая тюрьма.
Игорь был самолюбив, находчив, ловок, у него был характер. Это помогло
ему завоевать сначала равное, а затем особое положение в воровской среде, и
он стал Кардиналом. Потом в "антракте" между двумя отсидками, он встретился
на юге с женщиной, которую полюбил. Она стала его женой, не зная, что он --
профессиональный вор со многими судимостями. Когда это обнаружилось, она
год боролась с ним за него, надеясь вырвать его из омута. Не вышло. В конце
концов она навсегда ушла из его жизни. И опять пошло-поехало...
-- Надо поговорить, -- неожиданно услышал Кардинал чей-то голос и,
открыв глаза, увидел подошедшего к нему Доктора.
-- Ложись рядом, -- ответил он.
Но Доктор продолжал стоять, пристально глядя на Кардинала. Оба молчали.
-- Это всё к чему? -- наконец спросил Доктор.
-- Резолюция?
-- Да.
-- Время...
-- Какое время?
-- Всякое. Не в лесу живём. Не на острове.
-- Жили же.
-- Проехало.
-- Значит, шапку ломать?
-- Дурень!..
-- Хитришь?
-- Не приучен.
-- В чём же дело?
Кардинал встал, потянулся, вынул из кармана трубку, закурил. Доктор
терпеливо, но мрачно ждал. Кардинал сделал две затяжки, посмотрел на
Доктора. Тот не выдержал.
-- Ты объясни толком! -- взревел он.
Кардинал оглянулся. Закат полыхал в запыленных оконцах дома, казавшихся
теперь фиолетовыми. Как и вчера, лепетал внизу ручеёк. Весь горизонт был
охвачен таким полымем, что казалось, вот-вот заревут сирены пожарных машин
и съедутся все пожарные части города. Но уже вступала вечерняя прохлада,
предвещая ещё одну неповторимую тихую майскую ночь. Как объяснишь этому
тупому, сжигаемому неуёмной алчностью и привыкшему к паразитической жизни
болвану, что жизнь может пройти мимо? Как объяснишь ему, что человеку дана