"Лев Шейнин. Разговор начистоту ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

"Что так редко бывать стали? Эдак я план не выполню..."
Цыганка, молодая, чисто одетая воровка с озорными глазами, рассказала о
себе. Она родом из Одессы. Ворует с четырнадцати лет. В Одессе у нее дочь,
которая живет у сестры. Муж ее тоже вор. Пришла она одна.
- Муж ожидает в Серпухове результат, - сообщила Цыганка. - Боится, что
будут сажать. Меня послал для испытания - нет ли обмана. Тебе, говорит, как
женщине, в случае чего будет снисхождение - меньше дадут, а я буду на
передачи "подрабатывать". Ну, а если без обмана, сразу давай телеграмму,
тоже приеду...
Карманник Волчок, шустрый, смеющийся парнишка, вполне оправдывающий по
внешности свою кличку, протянул, улыбаясь, исписанный лист бумаги, сказав:
- Вот - тут я все сочинил, написал, что есть. Прочтите. Я потом
добавлю. Вот что он написал:

"Дни преступной жизни.
В 1931 году я окончил семилетку, будучи еще молодым
человеком пятнадцати лет. Никакой специальности не имел. После
смерти отца, в 1932 году, почувствовал, что надо жить
самостоятельно. Познакомился с "хорошими" товарищами, которые
стали всасывать в свою гнилую среду и приучать к преступной
жизни, как-то: воровать, играть в карты и пьянствовать.
Спустя три года моей воровской жизни, как говорится на
воровском языке, я "подзашился" и получил срок. Отбыл срок в
сентябре 1936 года и поставил перед собою задачу - бросить свою
воровскую специальность и стать человеком, полезным для нашей
родины. Но как я ни старался стать полезным гражданином, у
меня, к сожалению, ничего пока не получалось. Сейчас получится
обязательно, в чем даю честное слово, и буду дышать тем
воздухом, которым дышат все граждане нашей страны социализма.
Не хочу быть больше сорняком на урожайном поле нашей родины.
Волчок. Прошу фамилию не опубликовывать, потому что есть
невеста, которая не должна знать, кем я был. Пусть узнает
после, когда все это будет в прошлом".

Костя Граф рассказывал о себе солидно, не торопясь и не вдаваясь в
сентиментальности. Разговор его носил сугубо деловой характер:
- Я уже не молод, - говорил он, - мне тридцать восемь лет, и за свою
жизнь я перевидал столько, что этим чижикам и во сне не приснится. У меня,
знаете, специальность настоящая и деликатная. Нас остались единицы. Я
работал "на малинку" в экспрессе Москва - Манчжурия. Партнерша у меня
красавица, каких свет не видел, - Ванда, шикарная дама в котиковом манто.
Хотя я вижу хорошо, но в поезде всегда был в роговых очках для солидности и
имел вполне основательную внешность. Конечно, мы с Вандой ездили только в
международном вагоне. Конечно, ездили, делая вид, что не знаем друг друга. И
вот за ней начинал ухаживать какой-нибудь солидный пижон. В дороге, знаете,
всегда начинают ухаживать. Ванда ухаживания принимала. Потом они пили чай
или в ресторане пили вино за ужином. Она подсыпала в стакан снотворное, а
когда пижон засыпал, то мы брали его вещи и сматывались на первой станции.
Ясно? Но вот уже два года, как работать по прямой моей специальности почти
невозможно. Аккредитивы портят все дело, и никто в дорогу не берет с собой