"Лев Шейнин. Словесный портрет ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

- Скорее всего Саксаганский горячится. А впрочем, все может быть... В
антракте проверим...
В антракте Осипов взял меня под руку, и мы стали медленно кружить по
ярко освещенным дорожкам сада среди нарядной, оживленной публики. Это была
специфическая публика московского "Аквариума" тех лет. Мимо нас плыли пышные
красавицы в летних манто с песцовыми и собольими накидками. На их матовых,
густо напудренных лицах призывно мерцали подведенные глаза и пылали неистово
накрашенные губы. Краснолицые бакалейщики и рыбники с Зацепы чинно вели под
руки своих грудастых, круглолицых жен в шелковых цветастых персидских шалях,
длинная бахрома которых со свистом подметала дорожки. Пожилые, солидные
мануфактуристы с Никольской и Петровки поблескивали модными пенсне и
золотыми зубами. Молодые пижоны в коротеньких узеньких брючках и кургузых,
по тогдашней моде, клетчатых пиджачках стаями гонялись за манерными
девицами, стриженными под мальчишек, с вызывающими челками на узеньких
лобиках.
И вдруг яувидел жгучего брюнета, медленно шагавшего рядом с роскошной
блондинкой в белом манто с голубым песцом, небрежно переброшенным через
руку, лицо его показалось мне чем-то знакомым, хотя я мог дать голову на
отсечение, что никогда раньше не встречал этого человека.
Я поглядел на крашеные волосы его дамы, отличавшиеся тем мертвым
оттенком, который дает применение пергидроля, и вдруг понял, чем мне знакомо
лицо этого жгучего брюнета: его мясистый горбатый нос, низкий скошенный лоб,
густые сросшиеся брови, раздвоенный тупой подбородок, красные треугольные
уши - все это были элементы словесного портрета Янаки!..
Заметив, что брюнет курит, я бросился к нему и попросил разрешения
прикурить. Он медленно достал спички и зажег одну из них. Я посмотрел на его
руки, и сердце у меня забилось - они поросли густым рыжим пухом и были
усеяны веснушками. Тогда я поднял глаза на его лицо и увидел зеленоватые
запухшие глаза и рыжие ресницы. Да, это был Янаки, но он был перекрашен!..
Отойдя от него, я увидел Яшу Саксаганского, стоявшего вблизи с самым
рассеянным видом и таким выражением лица, как будто его вовсе не интересуют
ни Янаки, ни летний сад "Аквариум", ни оперетта "Сильва", ни вопрос о том,
будет ли он завтра подавать рапорт об увольнении,
Саксаганский подошел ко мне и тихо шепнул:
- Ну, я счастлив, что и вы заметили этого перекрашенного индюка. Или я
ишак, или это Янаки!..
Милый, бедный Яша Саксаганский! Через несколько лет он умер от чахотки,
и за его гробом, который вынесли из маленькой, скромной холостяцкой комнаты
(зная, что у него туберкулез, Яша не считал себя вправе жениться), шли в
искреннем горе его товарищи по работе, нежно любившие этого храброго,
чистого, доброго и горячего человека, беззаветно служившего их общему и
такому нелегкому делу и любившего его до последнего своего вздоха...
Еще раз поглядев на "черное издание" Янаки, я шепнул Осипову, что,
по-моему, Саксаганский прав. Я обратил внимание и на то, что черные волосы
Янаки имеют какой-то странный фиолетовый оттенок.
- Возможно, - с напускным равнодушием протянул Осипов и еще крепче взял
меня под руку. - Очень возможно, что этот прохвост перекрасил волосы и
потому так нахально держится. Но это еще надо проверить, потому что лавры
начальника Детскосельского отделения мне ни к чему. Но если это
действительно Янаки и если мы его "накололи" в первый же вечер, то я начинаю