"Лев Шейнин. Унылое дело ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

Она взволнованно вошла в кабинет городского прокурора Васина и сказала:
- Товарищ Васин, мне срочно нужны тридцать рублей для дела.
Прокурор Васин, весьма спокойный и уравновешенный товарищ, удивленно
посмотрел на Екатерину Александровну и с неудовольствием спросил:
- Тридцать рублей? На какие, позволительно будет спросить, нужды?
Волнуясь и торопясь, Екатерина Александровна рассказала о своих
подозрениях и объяснила, что деньги нужны для оплаты рабочим, которых
необходимо немедленно же позвать рыть двор, где, по ее мнению, находится
труп Калиничева.
Васин мрачно задумался, но затем неожиданно просветлел лицом,
обрадовавшись, что нашел законные основания для отказа.
Любезным тоном он произнес:
- Рытье трупов в смете хозяйственных расходов ростовской городской
прокуратуры не предусмотрено, а посему вынужден вам отказать.
Это был чрезмерно спокойный и уравновешенный товарищ, что и привело в
дальнейшем к необходимости освободить его от беспокойной прокурорской
работы.
Выйдя из кабинета прокурора, Екатерина Александровна пошла к Роману
Королицкому, известному среди ростовских следователей больше под именем "наш
Ромочка". Дело в том, что товарищ Королицкий, являясь по профессии
специалистом по овощам и состоя на работе именно по указанной специальности,
уже несколько лет был активнейшим соцсовместителем прокуратуры. Все свое
свободное время Королицкий отдавал прокуратуре, с рвением изучал кодексы и
дела и пламенно мечтал о том счастливом дне, когда он сядет за
следовательский стол и вместо зелени салата и огурцов перед ним возникнут
зеленые обложки следственных дел.
Королицкий охотно взялся помочь Екатерине Александровне и даже
пригласил своего товарища. Втроем они, захватив с собой лопаты, пошли во
двор Калиничевой и начали рыть землю.
Близился вечер, они все рыли. Фаня, стоя тут же, невозмутимо пускала
подсолнухи; старушка Мирошниченко с любопытством наблюдала.
Изредка, обращаясь к Екатерине Александровне, вспотевшей от непривычной
работы, Фаня говорила:
- Ну зачем мучаетесь? Ведь все равно ничего не найдете.
Но они продолжали рыть.
И когда из глубокой ямы были извлечены полуистлевший мужской череп,
нога и рука, Екатерина Александровна подошла к Фане и, убирая со лба
взмокшую, слипшуюся прядь волос, спокойно произнесла:
- Вот видите, Калиничева, мучились-то мы не зря. Одевайтесь, - пойдете
с нами.
А через три дня похудевшая, осунувшаяся Фаня - Фекла Калиничева -
рванула с себя шейный платок, стиснула пальцы рук и, подавшись всем корпусом
вперед, к Екатерине Александровне, бросила ей, как кирпич:
- Ваша взяла! Пишите. Признаюсь!..
И заплакала в первый раз, протяжно и резко, как плакали когда-то в
деревнях над близкими покойниками бабы.
Понятно, что Екатерина Александровна была взволнована и счастлива.
Молодой следователь, только три года назад начав самостоятельную работу, она
впервые раскрыла сложное, большое, запутанное дело. Ее захлестнуло огромное
чувство радости, внутреннего удовлетворения, гордости за свою замечательную