"Лев Шейнин. Злой гений 'Народной воли' ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

сами пишете: "Отец мой крестьянин деревни Оклад, Новоржевского уезда,
приписался к мещанскому обществу города, вследствие чего и получил фамилию
Окладский, затем занялся мелочной торговлей". Это так?
- Так точно. Я писал.
- Вы пишете далее, что родились в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом
году. Значит, отец тогда уже был торговцем.
- Был. Не скрываю.
- Похвально, что не скрываете. Но прискорбно, что вы скрываете другие,
гораздо более важные обстоятельства...
- Возможно, что и запамятовал по причине, преклонных лет своих,
гражданин следователь. Память у меня совсем отшибло...
- Разве? В своих "воспоминаниях" вы называете сотни фамилий, дат,
адресов. Вы напрасно жалуетесь на память. Она изменяет вам лишь в тех
случаях, когда вам не хочется или, может быть, неприятно вспоминать. Не так
ли?
- Я только первое время не признавался и говорил, что я не Окладский и
им никогда не был. Но как только мне предъявили мои фотографии и моей рукой
писанные рапорта в охранку, я сразу сказал; "Хватит! Больше обманывать не
буду..." Так?
- Да, сказали вы так. Но поступаете не совсем так, - улыбнулся
Игельстром. - Разумеется, как обвиняемый, вы можете писать все, что хотите,
и это ваше право. Но я, как следователь, ведущий ваше дело, буду, вас
изобличать в тех случаях когда вы будете пытаться скрыть истину, и это не
только мое право, но и моя обязанность. Вам это ясно, Окладский?
- Чего ж яснее!.. - хмуро произнес Окладский: - Так, например, вы
пишете, что Столыпин в своем рапорте царю, в котором он хлопотал о даровании
вам звания потомственного почетного гражданина за ваши "исключительные
заслуги в деле политического сыска", будто бы преувеличил эти заслуги...
- Да, сильно приукрасил его высокопревосходительство...
- Не можете объяснить, из каких побуждений Столыпин вас так, как вы
говорите, приукрасил? Может быть, он вас очень любил?
- Да его я почти не знал... Так, видел раза два, может быть, три...
- Полюбить можно и с первого взгляда. Особенно человека, приносящего
большую пользу...
- Он мне в любви не объяснялся.
- А вы ему?
- Тоже не приходилось.
- Зачем же Столыпину нужно было преувеличивать ваши заслуги царю?
Зачем?..
- Не берусь за него объяснять... Может, хотел показать, какие у него
старательные осведомители работают... Оно ведь тоже лестно...
- В таком случае обратимся к фактам и документам. Сейчас вы увидите,
что Столыпин нисколько не преувеличивал ваших заслуг...
И Игельстром очень последовательно начал предъявлять Окладскому
донесения и рапорты, предписания и "всеподданнейшие доклады", всевозможные
"меморандумы" и шифрованные телеграммы, секретные запросы и ответы.
Окладский, надев очки, очень внимательно их читал, разглядывал подписи,
рассматривал эти пожелтевшие от времени документы, раскрывающие - год за
годом, предательство за предательством - весь его долгий провокаторский
путь. Вначале он владел собою и был относительно спокоен. Но каждый новый