"Перси Биши Шелли. Защита поэзии" - читать интересную книгу автора

него окружающим миром; его речь и жесты, а также скульптура или рисунки
отражают и самое воздействие на него этого мира, и осознание им этого. А в
цивилизованном обществе предметом радости и страсти для человека становится
сам общественный человек с его радостями и страстями; новая область чувств
обогащает и средства выражения; речь, жесты и изобразительные искусства
становятся одновременно и изображением, и его средством - кистью и картиной,
резцом и статуей, струною и гармоническим аккордом. Где существуют вместе
хотя бы два человеческих существа, там образуются общественные связи или те
законы, из которых, как из элементов, складывается общество. Будущее
заключено в настоящем, как растение - в семени; равенство, различие,
единство, противоположность и взаимозависимость становятся единственными
мотивами, побуждающими к действию волю человека как существа общественного;
именно им мы обязаны тем, что среди ощущений есть приятные, среди чувств -
добрые, в искусстве присутствует красота, в рассуждениях - истина, а в
человеческих отношениях - любовь. Вот почему даже там, где общество еще
находится в младенчестве, люди соблюдают в своей речи и действиях известный
порядок, иной, чем в предметах и впечатлениях, обозначением коих они служат,
ибо всякое выражение подчинено законам того, что дает ему начало. Но оставим
эти общие рассуждения, которые потребовали бы рассмотрения самых основ
общества, и ограничимся обзором того, как воображение осмысляет его формы.
На заре человеческой истории люди пляшут, поют и изображают предметы,
соблюдая в этих действиях, как и во всех других, известный ритм или порядок.
Хотя все люди соблюдают один и тот же порядок, он не тождествен для движений
танца, для мелодии песни, для сочетаний слов и для воспроизведения предметов
изобразительными искусствами. Ибо каждому из этих видов подражания жизни
присущ особый порядок или ритм, доставляющий слушателю и зрителю более
сильное и чистое удовольствие, чем любой иной; современные авторы называют
умение приблизиться к этому порядку - вкусом. В младенческом возрасте
искусства каждый соблюдает ритм, более или менее близкий к тому, который
доставляет наибольшее удовольствие; но различия выражены еще недостаточно
ясно, чтобы их осознавали, за исключением тех случаев, когда способность
приблизиться к прекрасному (ибо именно так мы позволим себе назвать
отношение наибольшего удовольствия к вызывающей его причине) - когда
способность приблизиться к прекрасному оказывается у кого-либо исключительно
велика. Те, кто наделен ею в избытке, и являются поэтами в наиболее общем
смысле слова; удовольствие, доставляемое их особым умением выражать
воздействие на их душу природы и общества, сообщается другим и от этого как
бы удваивается. Их язык состоит из живых метафор, т. е. отмечает
незамеченные прежде соотношения предметов и закрепляет эти наблюдения, так
что выражающие их слова становятся со временем обозначениями частей или
категорий понятия вместо того, чтобы быть образами цельных предметов; и если
бы не являлись новые поэты, которые заново создают разрушенные таким образом
ассоциации, язык оказался бы мертвым, непригодным для наиболее благородных
целей человеческого общения. Об этих подобиях или отношениях лорд Бэкон
отлично сказал, что это "те же отпечатки шагов природы, оставленные на
различных предметах" {De augment, scient., cap. I, lib. III. [Об умножении
наук] (лат.).}. Способность замечать их он считает источником истин, общих
для всякого знания. На заре человеческого общества каждый автор - поневоле
поэт, ибо язык сам по себе является поэзией; а быть поэтом - значит
воспринимать истинное и прекрасное, иными словами, то лучшее, что заключено,