"Перси Биши Шелли. О жизни (философский этюд)" - читать интересную книгу автора

Перси Биши Шелли

О жизни (философский этюд)


Жизнь и весь мир - или как бы мы ни называли свое бытие и свои
ощущения - вещь удивительная. Чудо существования сокрыто от нас за дымкой
обыденности. Нас восхищают иные из его преходящих проявлений, но самым
большим чудом является оно само. Что значат смены правлений и гибель
династий вместе с верованиями, на которых они покоились? Что значит
появление и исчезновение религиозных и политических доктрин в сравнении с
жизнью? Что значит полет нашей планеты в пространстве и все превращения
составляющих ее веществ в сравнении с жизнью? Что такое вселенная звезд и
солнц, к которым принадлежит наша земля, что такое их движение и их судьба в
сравнении с жизнью? Жизнью, этим величайшим из чудес, мы не восхищаемся
именно потому, что она - чудо. И это хорошо, что привычность этого
одновременно столь несомненного и столь загадочного феномена защищает нас от
изумления, которое иначе поглотило бы и подавило жизнедеятельность того
самого живого существа, в котором жизнь проявляется.
Если бы солнце, звезды и планеты не существовали бы, а художник только
вообразил их себе и потом представил нам словами или красками на холсте то
самое зрелище, какое еженощно предстает нам в ночном небе, и разъяснил его
как мудрый астроном - наше изумление было бы безмерно. Если бы он вообразил
пейзажи нашей земли, горы, моря и реки, траву и цветы, все разнообразие форм
лесных листьев краски восхода и заката, цвета неба, ясного или грозового, а
всего этого в действительности не было бы, мы бы поразились, а о художнике
можно было бы справедливо сказать:[1] "Non merita nome di creatore, sennon
Iddio ed il Poeta".

Сейчас мы взираем на природу без удивления, а если кто при виде ее
испытывает восторг, это почитается за признак особо утонченной,
исключительной натуры. Большинство людей не обращает на нее внимания. Так же
и с Жизнью - которая все объемлет.
Что же такое жизнь? Вольно или невольно в нас рождаются мысли и
чувства, и мы выражаем их словами. Мы рождаемся, но не помним своего
рождения, а детство помним лишь отрывочно; мы живем и, живя, теряем ощущение
жизни. Тщетно было бы надеяться, что в тайну нашего бытия можно проникнуть
словами! Если умело ими пользоваться, они могут лишь раскрыть нам наше
неведение; впрочем, и это уже немало. Ибо что мы такое? Откуда мы и куда
уходим? Должно ли считать рождение началом, а смерть - концом нашего
существования? И что такое рождение и что такое смерть?
Утонченные логические абстракции ведут к такому восприятию жизни,
которое хотя и поражает поначалу, но является именно тем, что притуплено в
нас привычностью и повторением. Оно как бы срывает с жизненной сцены
разрисованную завесу. Признаюсь, что принадлежу к тем, кто не может отказать
в признании философам, утверждающим, что все существует лишь постольку,
поскольку воспринимается.
Правда, против этого восстают все наши ощущения, и нас долго приходится
убеждать, что весь прочный мир создан "из вещества того же, что наши сны".
Было бы нелепо приводить здесь пространственные доводы, уже достаточно