"Игорь Иванович Шелест. Крылатые люди " - читать интересную книгу автора

"Попытка налета немецких самолетов на Москву в ночь с 1 августа на 2
августа.
К городу прорвались 3-4 самолета. Сбито 2 самолета. Зажигательные бомбы
и очаги пожаров в окрестностях столицы были быстро ликвидированы".
Георгий пробормотал:
- Им теперь куда ближе к Москве, чем нам до Берлина.
Листая подшивку далее, увидел две фотографии: портрет молодого летчика,
как ему показалось, совсем мальчика, и снимок сбитого им ночью самолета.
Остатки фюзеляжа, взрывшего землю, задранный хвост со свастикой. Кругом
обломки. Под снимками короткий текст:
"В. В. Талалихин, протаранивший в ночь с 6 на 7 августа немецкий
бомбардировщик "Хейнкель-111".
Тут же был помещен и Указ Президиума Верховного Совета СССР о
присвоении Виктору Васильевичу Талалихину звания Героя Советского Союза.
"Ничего не скажешь, за дело парню!.. А-а вот оно! - обрадовался
Георгий, увидев заголовок: "Налет советских самолетов на Берлин".
Он думал, что это об их налете, но с первой же строчки [13] понял, что
опередили их летчики-бомбардировщики Краснознаменного Балтийского флота,
руководимые генералом Жаворонковым, под командованием командира полка
Преображенского и штурмана Хохлова... В сообщении говорилось, что в ночь на
восьмое августа 1941 года советские самолеты совершили первый налет на
Берлин. В результате бомбовых ударов в городе возникли пожары,
сопровождающиеся сильными взрывами.
- Ну что ж, должно быть сообщение и о нашем налете... Вот оно!
"Налет советских самолетов на район Берлина. В ночь с 10-го на 11
августа имел место новый налет советской авиации на район Берлина. Были
сброшены зажигательные и фугасные бомбы большой силы. В Берлине наблюдались
пожары и взрывы".
Георгий перечитал снова и снова сообщение, подумал о его лаконичности,
решил, что так, собственно, и надо, так звучит деловитей. В памяти его
возникла совсем недавняя картина растревоженной фашистской столицы. "Я бы
добавил, - подумал он, - наблюдались пожары и взрывы... да еще какие!"
Чтение газеты пришлось вскоре прекратить: моторы вдруг стихли, самолет
шел на посадку.
Майор Молчанов взглянул в круглое окошко, увидел чуть откинутое назад
крыло, за ним взволнованную, расчесанную вихрями от винтов высокую, сочную,
не знавшую в тот год косы траву; увидел несколько громадных килей тяжелых
кораблей ТБ-7, возвышавшихся среди длинного ряда приземистых, блестящих
свежим лаком пикировщиков.
Самолет газанул сразу обоими двигателями, винты провернулись еще по
инерции, и стало тихо. Механик, тот самый "агитпроп по вдохновению",
пробежал мимо и, открыв дверь, с грохотом спустил дюралевую лесенку:
- Прибыли в город N! - бойко крикнул он. - Товарищи, не забывайте свои
пожитки и парашюты!
Георгий встал, взвалил на плечо парашютную сумку и направился к выходу.
К бараку летно-испытательной станции шли гуськом, с командиром
эскадрильи Александром Курбаном во главе. Прежде всего надо было сдать
парашюты. [14]
За ужином Молчанова "схватили" молодые штурманы: "Зайдите к нам,
Георгий Павлович, расскажите, как там у вас все было".