"Виктор Шендерович. Тяжкое бремя" - читать интересную книгу автора

потереть?
Федоткин от таких слов сильно задумался. Хорошо, говорит. Я согласен,
только давайте побыстрее, а то - Конституция, межнациональные отношения...
Время не ждет.
Побыстрее так побыстрее. Только он паркер вынул да над листом занес,
глядь: стоят опять у плеча в полупоклоне.
Крякнул Федоткин с досады, паркером обратно щелкнул, прошел в
трапезную, а там уже стол скатерочкой накрыт, и всяко разно на той
скатерочке поставлено - и морковки тертой обещанной, с сахарком, и творожку
свежайшего, альтернативного, и тостов подрумяненных, да чаек-кофеек в
кофейничках парится, да сливки белейшие в кувшинчике, да каждый приборчик в
салфетку с вензелем завернут, а на вензеле том двуглавый орел сам от себя
отвернулся. Федоткин аж загляделся.
А как откушал да к столу письменному воротился, таково сил ему
прибавилось, что просто пиши-не хочу! Взял он снова паркер, белый лист к
себе пододвинул и решительно начертал: "Насчет Конституции" - и подчеркнул
даже трижды. А развить-то мысль и не удалось. Закрутило его, болезного.
Сначала, помнится, протокол был - с послами всяческими знакомили, потом по
хозяйству (башни кремлевские по описи принимал), потом хлеб-соль от заранее
благодарного населения съел, в городки поиграл для здоровья; потом на
педикюр позвали - бо негоже Президенту российскому, демократическому, с
когтями ходить, как язычнику; а потом сам собой и обед подошел.
А к обеду такое на скатерке развернулось, что встал Федоткин из-за
стола уже ближе к ужину и стоял так, вспоминая себя, пока его под локоток в
сауну не отвели. В сауне-то его по настоящему-то и проняло: плескался
Федоткин пивком на камни, с мозолисткой шалил, в бассейне тюленчиком
плавал, как дите малое, жизни радуясь. Под вечер только вынули его оттуда,
вытерли, в кабинет принесли да перед листом бумаги посадили, откуда взяли.
Посмотрел Федоткин на лист, а на ем написано: "Насчет Конституции". И
подчеркнуто. А чего именно насчет Конституции? И почему именно насчет нее?
И что это такое вообще? Задумался над этим Федоткин, да так крепко, что
даже уснул. Его в опочиваленку-то и перенесли, прямо с паркером в руке. А к
утру на скатерке снова еды-питья накопилось, и гостеприимство такое в
персонале прорезалось, что никакой силы-возможности отлынуть Федоткину не
было. Да и потом тоже... в общем, вскорости обнаружилось, что за бумаги
садиться - только зря туда-сюда паркером щелкать.
Ну вот. А однажды - это уже много снегов выпало да водой утекло -
проснулся Федоткин, надежа народная, в шестом часу пополудни. Кваску попил,
поикал, полежал, к душе прислушиваясь: не захочет ли чего душа? - и
услышал; пряника ей захотелось, мерзавушке. Он рукой пошарил - ан как раз
пряника-то в околотке не нашлось! Огорчился Федоткин. служивого человека
позвал. Раз позвал, второй позвал - тихо. Полежал еще Федоткин - а потом
встал, ноги в тапки сунул да и побрел, насупив брови до самых губ, пешком
по Кремлю. И когда нашел того служивого, на инкрустации екатерининской
врастяг дрыхнущего, то растолкав, самолично надавал по ему по преданным
сусалам, приговаривая, чтобы пряник впредь всегда возле квасу лежал! И уже
бия по сусалам, почуял: вот оно когда самое-самое подкатило! Тут Федоткин
трубку телефонную снял, всему своему воинству радикулитному сбор сделал - и
такого им камаринского сыграл, что мало никому не показалось, а многим,
напротив, показалось даже и весьма изрядно. Все упомнил, никого не забыл,