"Люциус Шепард. Прогулка по Саду" - читать интересную книгу автора

Лауре Визерспун, а своему лучшему другу назад в Грили он сказал: "Эй, Макки!
Я маг! Мои ботинки запасают энергию - я могу подпрыгнуть на двадцать пять
футов с места, приятель! Завтра мы надерем кое-какую зверскую задницу.
Поговорю с тобой потом!" Сейчас он был в более раздумчивом настроении. Мысль
о вторжении в Рай была свежей, но он не так уж уверен, понимаете. Intel
выдвинул идею, что цветы, это гидропонный эксперимент террористов. Уилсону
это казалось ерундой. Несомненно, оборванцы верят в то, что это Рай. Если б
деревушку не обнесли кордоном, то все население побежало бы в темноту под
гору, хотя ни один из тех, кто это сделал до прибытия американцев, не
вернулся назад.
Там и сям среди цветов лежали куски скал, некоторые здоровые, как
бронетранспортеры. Уилсон сказал шлему привязаться к одному из цветков рядом
с большим камнем. Он длинный и желобчатый, вроде лилии, его внутренние
лепестки согнуты, как у розы. Он никогда не видел похожего цветка. Не то,
чтобы он был эксперт. Жуть в том, что нет насекомых. Он сканировал цветок за
цветком. Ни муравья, ни тли, ни пчелы. Может, Intel не порет чепуху, может
оборванцы вывели породу цветов, которым не нужны насекомые для
оплодотворения. Может они похожи на новый крутой источник наркоты. Лучше,
чем опиумный мак. Уилсон слегка пофантазировал. Он снова в Грили на
вечеринке, в комнате с Макки и парой девушек, и они вот-вот накрутят одну,
когда он достает мешочек, полный сухих желтых лепестков, и говорит: "Время
магии", И через несколько минут он и Лаура Визерспун трахаются на потолке,
стены превращаются в зеленовато-голубую музыку, ковер является поверхностью
шершавой планеты далеко внизу. Он желает того, чего не имеет. Чтобы Лаура
была с ним, что он никогда не ... . Более всего он желает, чтобы он никогда
не записывался добровольцем в СпецОп. Подавленный, он инструктирует шлем
скормить ему тройной уровень успокоителя с помощью окулярного тумана. Минута
сочится с губы времени. Он чувствует, что голова полна сиропа, теплой тины
мыслей. У него китайские глаза, он кивает, как желтый цветок на ветерке...
Они так близко, что кажется, он может дотянуться и сорвать цветок, поднять
его к губам и выпить тайный нектар из садов Аллаха.

20:18
Закаты с перспективы уступа стали красивыми из-за пыльных штормов,
бушующих на юге. Необъятные воронки ярко-алого и золотого изрисовали небо,
превратив его в развевающийся боевой флаг. Уилсон следил, как цветы
покраснели, стали пурпурными в сумерках, и в конце концов пропали в темноте.
Он снял шлем, подобрал оружие и пошел по деревне. Узкие каменистые улочки;
беленые домики, освещенные керосиновыми лампами; крошечная мечеть с
бело-голубым изразцовым куполом. На дальнем конце поселка на каменной полке,
с которой тропа вилась вниз к американскому компаунду, три иракских
подростка готовились сжечь карикатуру на Джорджа Буша, нарисованного почти в
натуральную величину на листе картона и подвешенного на ветке безлиственного
дерева. Буш был нарисован с телом танцующей обезьяны. Голова - улыбающаяся
фотография из журнала. Ребята одеты в джинсы и майки. Они курили сигареты, и
перешучивались, очевидно мотивированные не столько политическими страстями,
сколько желанием сотворить пакость. Один подкладывал хворост в небольшой
костерок под листом картона. Долговязый черный, держа под мышкой такой же,
как у Уилсона, шлем стоял неподалеку и наблюдал.
"Эй, Баксман!" Уилсон обменялся с другом сложным рукопожатием. "Как