"Люциус Шепард. Закат Луизианы" - читать интересную книгу автора

проливающее свет на ситуацию. Он поворошил тряпье на постели, рассмотрел
консервные банки на полках рядом с печью, разбросал ногами мусор на полу.
Отказавшись от дальнейших поисков, он снова взял альбом и прочитал заметки,
пропущенные прежде.
Свет в комнате померк. Померк так же внезапно, как прекратился дождь.
Вздрогнув, Мустейн взглянул на дверь. На верхней ступеньке крыльца стояла
старуха в лохмотьях, вырисовываясь темным силуэтом в дверном проеме. Он
вскочил на ноги, готовый к гневным нападкам хозяйки дома, но женщина не
заговорила и не пошевелилась, а через несколько секунд тяжело прошаркала в
комнату, словно нисколько не удивившись вторжению незваного гостя, вытащила
из-под своего бесформенного балахона банку консервированного супа и
поставила на полку. Она была гораздо толще, чем Мадлен на фотографиях,
сопровождавших газетные заметки в альбоме. Свалявшиеся космы распущенных
седых волос неряшливо торчали в разные стороны; на одутловатом,
изборожденном морщинами лице не сохранилось и следа былой красоты. Казалось,
в комнате стало темнее от ее присутствия, словно она притащила за собой
шлейф темноты.
- Вы Мадлен Леклоз? - спросил Мустейн.
Женщина на мгновение замерла на месте, потом проковыляла к кровати и
тяжелым вздохом рухнула на нее.
- На секунду я приняла вас за него, - проговорила она. - Вам лучше
уйти. Он покончит со мной сегодня ночью.
Ее голос отдался шорохом в углу комнаты, словно дом распадался вместе с
нею.
- Я друг Вайды Дюмар, - сказал Мустейн.
После непродолжительной паузы она сказала:
- Бедняжка. Лакомый кусочек для дьявола.
Она издала хныкающий звук, через несколько секунд перешедший в
протяжное мычание.
- Почему?
Женщина поерзала в своем гнезде из засаленных ветхих одеял.
- Чего тебе от меня надо, мальчик? Я хочу съесть свой суп и помолиться.
Мустейн решил подступиться с другой стороны.
- Кому вы молитесь?
Она шумно засопела, повернула голову и вытерла нос о плечо, глянула на
Мустейна поблескивающими глазами из-под спутанных прядей волос.
- Ты христианин, мальчик? Хочешь обратить меня в свою религию? - Она
насмешливо фыркнула. - Ты здорово запоздал с этим.
- Мне просто интересно знать, - сказал он.
Какая-то птица пронзительно закричала на болоте. Мустейн повторил
вопрос.
- Теперь я молюсь всем. Светлому доброму духу. Он пребывает повсюду.
Серому доброму духу... Ему тоже.
Он хотел задать следующий вопрос, но она уже тихо разговаривала сама с
собой на непонятном гортанном языке. На мгновение Мустейн остро ощутил ее
присутствие - словно человек, придавленный бетонной плитой, оглушенный, еще
не чувствующий боли, но уже сознающий чудовищную силу давления. Страх заполз
в душу. Не обычный, смешанный с удивлением страх (что за фигня такая тут
творится?), какой он испытал при недавней встрече с полицейским, но
ползучий, проникающий страх перед чем-то, ускользающим за пределы