"Люциус Шепард. История человечества" - читать интересную книгу автора

Люциус Шепард

История человечества

У рассказов, как учил меня старина Хей (а он их наплел достаточно,
чтобы сойти за знатока), должны быть начало, середина и конец, вместе
образующие форму и движение, любимые слушателем. Значит, чтобы придать
правильную форму своей хронике тех памятных недель в Эджвилле и землях за
ним, я должен начать не с начала, а еще раньше, выдумать такое начало,
которое пролило бы свет на последующие события. Я, правда, не уверен, что
такой способ - наиболее верный. Иногда мне кажется, что правильнее было бы
броситься рассказывать очертя голову, скакать по хронологии взад-вперед, как
возбужденный очевидец, впервые излагающий увиденное; но коль скоро раньше я
никогда ничего не записывал, то, пожалуй, пойду проторенной дорожкой и
поступлю так, как советовал старина Хей.
Случилось это летом, когда обезьяны и тигры держатся на высокогорье
среди заснеженных вершин к востоку от города, а из Уиндброукена, лежащего по
соседству, к северу от нас, и совсем издалека приходят чужие люди с товарами
и иногда с намерением осесть; в это время можно появляться на равнине почти
без опаски. Наш Эджвилл забился в серый подковообразный каньон с такими
гладкими склонами, словно это глина, разглаженная пальцем великана; домишки
и лавки - по большей части побеленные и крытые дранкой - сгрудились в
дальней части каньона. Чем ближе к горловине, тем меньше построек, зато все
гуще идут заграждения из колючей проволоки, траншей и всевозможных скрытых
ловушек. За каньоном начинается равнина - каменистая пустыня, тянущаяся в
бесконечность и переходящая в полосу мрака, загородившую горизонт. Там
обитают Плохие Люди и дикие звери, а по другую сторону... В общем, кое-кто
утверждает, что другой стороны вообще не существует.
В то утро я выехал на чалой лошадке на равнину с мыслью поискать
тигровые кости, из которых вырезаю разные фигурки. Я направился на восток, к
горам, держась ближе к скалам. Не проехав и двух миль, я услышал гудок. От
любопытства поскакал на звук и еще через милю увидел под скалой красную
машину с кабиной-пузырем. Я уже видал пару таких, когда ездил в последний
раз в Уиндброукен за покупками: их мастерил какой-то старик по чертежам,
полученным от Капитанов. О машинах болтал весь город, но я не находил в них
проку: ведь единственным плоским местом, где на них можно покататься, была
пустынная равнина. На голове у человека красовался золотой шлем, искрившийся
на солнце. Приблизившись, я разглядел, что водитель колотит ладонью по рулю,
издавая пронзительные гудки. Даже когда я остановил лошадку перед машиной,
он не прекратил своего занятия, словно не видел меня. Я смотрел на него с
полминуты, а потом крикнул:
- Эй! - Он глянул на меня, но лупить по рулю не перестал. Гудок был
такой пронзительный, что лошадка занервничала. - Эй! - снова крикнул я. -
Прекрати, не то накличешь обезьян.
Это его образумило - правда, ненадолго. Он обернулся и сказал:
- Думаешь, мне есть дело до обезьян? Черта с два! - Гудение
возобновилось.
У шлема была решетка, загораживавшая лицо, но я все же рассмотрел, что
оно у него заостренное, бледное, с косыми глазами; сам водитель был одет в
красный комбинезон под цвет машины; впрочем, комбинезон не скрывал его