"Алексей Шепелев. Echo (Поколение y) " - читать интересную книгу автора

меня. Что такое это ее "влюблена" - я не знаю, я боюсь... Я запнулся в
пороге и даже чуть не сказал: "Поехали со мной, у меня <на квартире>
искупаешься". Конечно, а что тут такого? Но что я бы с ней сделал - я не
знаю сам, что с ней делать, она как-то бессистемна, "недоразвита", вне
классификации; как, впрочем, и я... Быстрей бы уйти, приехать, может есть
вода... вода... А если бы с ней искупаться? Нет, это только америкашки так
могут - для них секс это и есть секс, а для меня это текст, у него есть не
только начало, но и середина и конец, а конец всегда плачевный, если не
врачебный... Я и так без нее уже не смогу - не смогу искупаться. Я буду
лизать ее влажные ляжечки, икорочка, ягодички, я... Все текут, все изменяют,
и даже в одну руку нельзя войти дважды... Сперма - это своего рода слезы, в
воде они сворачиваются, превращаясь в какую-то резину...

Эту картину лучше бы изобразить акварелью: Ю-ю в полный рост,
стремительная-нервная, но акварельно вяловатая, припухшая и прищуренная, как
Лолита, - и большая, смачная панорама - полукруг за ней (хотя, кажется,
акварели обычно миниатюрны)...Такие цвета, как фиолетовый, сиреневый,
лиловый, морской волны, блестяще-синий - цвет горения газовой конфорки - с
розоватыми отсветами-блестками - преобладают, правда не там, где надо:
личико ее светится водянистым смешением сине-зеленых тонов, фиолетовые
волосы, красные искры в глазах, ярко-желтые ресницы... Как в цветном
негативе: лиловые, теплые лосины у нас здесь тоже ядовито-желтые, зеленые
складочки, зато ноги, блестящие икры, полны всеми заявленными в начале
"глухими", "внутренними" цветами и тонами... Пламя Вечного огня на заднем
фоне - неестественно, кислотно ярко-зеленое, с желтыми и ярко-светлосиними
(тоже почти "желтыми") блестками, ярко-черные деревья, голубоватые фонари,
синие камни бордюров, серо-зеленый бетон, багровые газоны,
оранжево-коричневые елки, чено-красные лица прохожих и сидячих... Еще бы ей
добавить в руки букетик цветов - какие-нибудь кровавые ландыши (но так как
свидание у нас не совсем нормативное, мы, чтобы не привлекать особого
внимания, не подарим ей этих цветочков - да она сама бы не взяла!).
Она была одна, она была одна. Она - была одна!

В плейере другой девушки звучит уверенная музыка - она стоит в
скоплении посетителей в очереди в табачном киоске, подсчитывая монеты в
кармане, чуть кивая головой в такт и изредка невольно произнося вполголоса:
"Rammstein!". Возбужденные молодые телки и тельцы, лезущие за пивом,
сигаретами или чупа-чупсами, проживающие в таком захолустье как Тамбов и
прожевывающие такую глупость как Stimorol, оглядываются на нее,
пренебрежительно выпячивают нижние губы, напоминая коров или шимпанзе (если
в городке Рамштайн шептать себе под нос "Tambow", тоже мало кто поймет, она,
кстати, пробовала и даже знает, что rammstein - это бетонные бордюры на
автобанах).
Девушка нервничает, смотрит на часики, но их нет. Она выключает плеер и
спрашивает, который час. Без пяти, отвечает ей какой-то деловой мальчуган,
остальные почти отворачиваюся...
Ребята в черных кожанках, так сказать, тучные и солидные, так и
напирают на решетку у прилавка, не давая никому прохода. Они набирают -
продуктишек, водочки и пивца (иными словами, новый русский стандарт: салями,
"Гжелочки" и "Балтики") - очень долго, задавая множество идиотских вопросов