"Галина Щербакова. Ангел Мертвого озера" - читать интересную книгу автора

И она правда повалилась с ног, но сверток удержала, прижимая к груди.
Вера же год отлежала в больнице в нервном отделении. В школу уже не
вернулась. Бабушка мечтала выдать ее замуж за хорошего человека. Поиски
хорошего человека для сироты - не фраза, про это раньше писатели романов
написали тьму. Бабушкиной жизни найти мужа для Веры не хватило. Последний
раз я ее видела, навсегда покидая родной город. Впереди у меня была вся
жизнь, и она, безусловно, была прекрасной.
- Как я тебе завидую! - сказала мне Вера.
Я очень запомнила эти ее слова. В них была что-то большее, чем обычный
треп девчонок из одной школы, покидающих дома родителей. Я и сейчас помню
эти слова: "Как я тебе завидую!"
Потом они все уехали куда-то по вербовке. С тех пор я ничего о ней не
слыхала. Семья наша (это я уже знаю от мамы) была на них обижена: уехали -
не попрощались, снялись в одночасье с нехитрым скарбом, только их и видели.
И кто ж это будет держать в голове девчонку, с которой ни дружбы, ни
любви не было, а было - однажды вырвавшееся "Как я тебе завидую".

И вот через столько лет молодая женщина в минимальной юбке считает мою
квартиру подходящей для поминок по ней. И я готовлю ей отпор, но она
произносит то, против чего мой отпор не годится ни с какого боку.
- Ее убило в переходе, - говорит она. - От нее почти ничего не
осталось, - туловище и голова. И чисто случайно, чисто... Обнаружилась ее
фамилия в сумочке.
- А вы ей кто? - спрашиваю я.
- Никто, - радостно сообщает мне это дитя природы. - Землячка. Как и
вы. - И она сыплет на меня фамилии и адреса, о которых я слыхом не
слыхивала.
"...Там, где наша хата, автобус, что идет на шахту БИС, останавливался,
ну, еще рядом салон-парикмахерская, там живет ваша учительница Марья
Антоновна, ей уже лет сто, а смерти нет. Ну?!"
Как ей объяснить, что в мое время автобусы не ходили и не было никаких
салонов. И только-только открыли баню. Правда, учительницу я помню, потому
что очень старалась ее забыть.
- Мы с Верой работали в больнице в Мытищах. Она у нас была старшей
медицинской сестрой. На тот день договорились встретиться в центре, поездить
по ярмаркам. Сапоги зимние и у нее, и у меня ни к черту. Я опоздала, я
всегда опаздываю, у меня нет понятия времени. Пришла, а там уже тарарам. И
какие-то голые горелые люди бегают. Я сразу поняла, что она погибла. Ну,
есть такие люди, шо на них сразу думаешь плохое. А тут мужик с цветами
бегает, кричит: "Вера! Разина! Вера!" Я подошла и говорю: "Не кричите! Если
ее нет среди голых, значит, она сгорела". А он меня цветами по морде хлысь!
Я поняла, что он не в себе, но не могла сообразить, что ж это она и мне
место назначила, и ему. Странно как-то... Ну, потом я опознала, уже в
больнице, ее, но брать и везти хоронить в Мытищи отказалась, там никого у
нее нет. Мужик же чудной, он из Ярославля, тоже ей никто, но кричит: "Я не
согласен так, чтоб хоронить в общей куче". - "Другие в этой куче ничуть ее
не хуже, - сказала я, - но помянуть надо, на девять или там сорок дней". Я
поняла, что он старый Верин знакомый, зовут его Хлеб Иванович. Но это я так
говорю "Хлеб", я ваше "г" не умею выговаривать. Мы обменялись с ним адресами
и телефонами. Но на девять дней не вышло, а сорок - завтра. С работы нас