"Жак Шессе. Людоед" - читать интересную книгу автора

с площадью Рипонн. Коричневый дом. Поболтала там с одним типом, он был
такой грустный и угостил меня томатным соком.
- А потом?
- Прошлась по супермаркету. Посмотрела плакаты.
Именно так оно и было. Она гуляла, мечтала. Останавливалась. Снова шла
куда-то. Вернувшись к ней на следующий день после их первой встречи, Жан
Кальме стал расспрашивать, чем она занимается, на что живет. Но она не
давала прямых ответов. У нее было немного денег, а за комнату якобы платили
родственники. Какие родственники? Она отвечала туманно и уклончиво,
измышляла некие странные, таинственные семейные связи, бескорыстные
отношения, возврат к светлому прошлому, былые существования, островки во
времени, странствия в никуда. Все было выдумкой, и все было правдой в ее
рассказах. Она словно парила в неведомом счастливом мире, и ее радостный
смех по-прежнему очаровывал Жана Кальме, Кто же она? - спрашивал он себя
днем, во время работы. Он проводил занятия, чувствуя, как нарастает, кипит
в нем нетерпение, и, когда наступал желто-розовый час заката, ему чудилось
потрескивание факелов Диониса, кровавые пламенеющие небеса, кипучие потоки,
вакханки с развевающимися косами, пахнущие вином и солнцем, звонкие чаны с
хмельной влагой, и он снова ощущал жгучее ликование, охватившее его в тот
миг, когда он впервые увидел Кошечку.
Ее звали Тереза Дюбуа. Отец умер в горах. Она начала было учиться в
Школе изобразительных искусств, но скоро предпочла свободу. По субботам она
уезжала в Монтре и проводила воскресенья с матерью. Тереза. Кошечка.
Непреложный закон счастья. Волшебство радости. Так стоило ли разрушать эту
радость глупыми вопросами?!
Однажды вечером Жан Кальме застал ее стоящей на кровати - она вешала
на стену большой плакат. Взъерошенное дикое существо, смутный мерцающий
призрак - то ли кошка, то ли девушка, то ли пантера, - подобравшись,
готовился выпрыгнуть из глубины чащи, а может быть, пропасти или какого-то
неясного черного сооружения. Стоя на золотистом покрывале, Тереза боролась
с плакатом, который упорно свертывался в трубку; ей удалось прикрепить
кнопками верхний край, но ноги пантеры то и дело комично взвивались к
голове, черная бездна за ее спиной съеживалась, как пресловутая шагреневая
кожа, словно какой-то злой волшебник пытался превратить ее в блестящий
темный колпак. Однако левая рука Кошечки ловко водворяла на место
взбесившийся край, а два тонких пальчика правой цепко хватали кнопку с
приподнятого колена. Кнопка с трудом входила в твердую стену, суставы
пальцев белели от усилия. Двойная операция. Затем Кошечка отступила на шаг,
на два шага, разгладила глянцевую черную поверхность плаката, и ее лицо
отразилось в нем рядом с дикой самкой, девушкой-пантерой, вырвавшейся из
неволи на свободу.
- Смотри, как красиво! - сказала Кошечка.
- Да, красиво, - ответил Жан Кальме. Он сел в качалку, он был в
превосходном расположении духа. Радость и мужество! Маленький подносик,
кукольный кофейник, крошечные чашечки. И ты, ароматный кофе, согревающий ее
и мою грудь, ее и мой живот, такие близкие, такие родные, и каждый из нас
пьет свою маленькую чашу, словно чудесный кубок...


***