"Евгений Шестаков "К вопросу о воробьях", "Коала и Спиридон"" - читать интересную книгу автора

удовольствием наложил; безрукого Григория на одной ноге из комнаты в туалет
со свежим номером "Правды" в зубах, из коих пять с половинкой во рту, а
остальные в стакане на верхней полке до утра, до завтрака, до лучших
времен...
При последнем ударе бидона очнулся коала, встал и имя вспомнил свое. И
маму вспомнил свою седую. И длину Бруклинского моста в метрах, дюймах и
аршинах вспомнил. А с чем, зачем и куда ходил, почему не дошел и кто
причиной - не стал вспоминать. Ибо кто таков есть бидон, пусть даже и
трехлитровый, и кто таков Спиридон, пусть даже сидевший химик, перед
мудростью велией, перед вечными словами, когда-то сказанными в пространство
и оставшимися на века: не судите, да не судимы будете, не возжелай зла
ближнему своему, не бей лежачего, не стряхивай на ковер, не стой под
стрелой, не толпись, а пройди по салону дальше и закомпостируй, если купил.




ПЬЯНЫЕ ЕЖИКИ

В ежа если стакан водки влить - у него колючки сразу в гребень
собираются. Стоит, качается, сопли по полу, нос красный, а если еще и
очкарик - вообще противно смотреть. В голову ему быстро ударяет, а песни у
них сплошь идиотские, он так-то двух слов связать не может, а тут еще
икает, приплясывать начинает, и балалаечку обязательно, они всегда с
балалаечками ходят, без них в спячку впадают, а если пьяный еж разорался,
так через полчаса их штук триста понаедет веселых с бабами, с граммофоном и
с салатами. И тут, если жить хочешь - наливай всем. Водка кончается -
растворитель наливай, уксус, им лишь бы глотки залить, чтоб булькало, когда
они по очереди с письменного стола на воздушные шарики прыгают, это у них
старинная забава. Или один на шифоньер залезет и оттуда какие-нибудь грубые
слова говорит, а остальные внизу хором повторяют, и кто первый
застесняется, тот идет колеса у милицейских машин протыкать. А если баб они
с собой много привезли, то начинаются у них танцы, и свет выключают, а
целуются они громко, и если ты как дурак засмеешься, то они свет включают,
и на ихние лица тебе лучше не смотреть. И упреки их просто выслушать -
считай, легко отделался. Деньги у них часто бывают, а чувства меры
никакого, и к полуночи вся пьяная орда только в кураж входит, включая тут
же рожденных и только что зачатых. Здесь, правда, они о политике больше
орут, но при этом пляшут, а кто устал, того силой пляшут, а если орать не
может, то хрюкать должен, иначе у них считается не мужик, и они пальцами
показывают. И когда под утро все ежи кучей на полу храпят, а один в углу
еще топчется и покрикивает - упаси тебя Господь ему замечание сделать. Враз
все проснутся и снова начнут. Надо обязательно дождаться, когда последний
еж фуражку на пол скинет, крикнет: "Баста, карапузики!" и сам свалится.
Только тогда их можно сметать веником в совок и выносить на улицу. В общем,
много хлопот с этими ежами. Поэтому я к ним с водкой - ни-ни!



ПЬЯНЫЕ ЕЖИКИ N 2