"Евгений Шестаков. Медведь и другие" - читать интересную книгу автора

расслабились, разобщались, к вечеру опомнились, по сторонам глянули - вокруг
все в флажках. И рога гудят. И собаки лают. И ружейной смазкой чуть ли не
под носом воняет. Серега-коала спокойный такой, сигарету о живот себе
затушил и сказал: сидите, мужики, тут, а я пойду с ним об уголовной
ответственности потолкую. За меня-коалу, говорит, ему его билет по самые
скрепки в заднее хайло вгонят и на пять годов полосатый сюртук наденут.
Встал, короче, и ушел, бедняга. Даже ружья на него там никто не поднял.
Только собаки быстро в кучу сбежались, и почти сразу каждая со своим куском
в сторону отошла. Даже "Варяга" не успел спеть. Вот. Ну, Сашка-гималайский
поднялся и говорит: у тебя, Пух, семья, а у меня ни... Короче, холостой был.
Точнее, разведенно-бездетный. Тоже встал и тоже пошел. Обернулся только и
говорит: там у меня в завещании слово "все" зачеркните и слово "нихера"
напишите. И пошел. Только лишь еще разок обернулся и говорит: мне,
вообще-то, Пух, на тебя и семью твою наплевать, просто парочку собачек
задавить хочется. И неторопливо так навстречу своре побрел. С первым
капканом-то у него даже походка не изменилась, а вот когда во второй
наступил, а потом сразу в яму на кол определился, то даже Вовка-циркач,
который за пять лет на цыганской цепи многое повидал, прохудился сразу ведра
на два. Ну, встал я тогда, устно попрощался со всеми, амулет свой - сушеное
яйцо Дерсу Узала - старшему сыну на грудь повесил и говорю: прощайте,
медведи добрые, пойду грехи свои бурые сполна искупать да шкурой своей за
ваши шкуры жертвенно отвечать. И - пошел. И - зря. Можно было и не ходить.
Собакам-то вполне одного медведя хватило, а снайперу на колу в яме вполне
другого, а я выходит, бесплатным приложением, как дурак, вылез. Снайпер и
говорит: ну, блин, лес! Что ни зверек - то медведь, что ни медведь - то сам
себе враг. В следующий раз, говорит, не с ружьем, а с сачком припрусь. А я
ему говорю: вот она, медвежья шкура моя, стреляй, сволочь, в любое место! А
он на "сволочь" обиделся и изо всех из семи из стволов как, блин, даст! И
изо всех мимо. Я ему говорю: дальтоник ты близорукий, а не снайпер, братан,
в синих очках тебе с одной собачкой надо гулять. А собаки-то мои слова
услыхали и за хозяина обиделись своего. И со всех четырех сторон света
кинулись. Пока я по брюху да по спине их размазывал, снайпер артиллерию свою
опять зарядил, лицом к лицу ко мне подошел, в оба оптических прицела
уставился, приклад в правое плечо ткнул, копыта шире расставил, поправку на
ветер внес, ненужное все зажмурил - а я стою, жду чего-то - точно мне в
височную кость навел, дыхание временно задержал, рот, чтобы не оглушило,
открыл, указательный палец на крючок положил - а я стою и думаю: а чего я
стою и думаю? - и ка-ак даст!! И опять мимо.
Медведь замолчал. Потом куда-то поглядел сквозь Сову, сквозь
внимательного Пятачка и, с сожалением глянув сквозь свои ребра на
позвоночник, закончил...
- В общем, я теперь так меркую, что если б дальше стоял и не дергался,
то и сейчас бы еще бегал бы да плодился. А так рванулся чего-то, побежал да
прямо на длинный острый сучок башкой и наделся. Можно сказать, классика.
Перпендикулярной рогулькой параллельно в оба шара. А боковую дырку уже потом
получил, когда менты снайпера за превышение нормы вязать приехали и еще с
порога по сторонам палить начали.
Все помолчали. Пятачок помолчал вдвойне, ожидая, что его пригласят. Но
его не пригласили, и он заговорил сам.
- Ну, вы же знаете, что за один воздушный шарик я любую Родину не глядя