"Иван Михайлович Шевцов. Бородинское поле " - читать интересную книгу автора

бы отвечая на безмолвный вопрос отца, Глеб сам начал рассказывать о первых
боях в приграничной полосе, когда их мотомеханизированный корпус вступил в
неравное единоборство с танковыми колоннами фашистов. Он рассказывал о
мужестве и героизме своих товарищей.
Но у них больше танков и самолетов - и в этом их сила, - говорил Глеб и
понимал, что аргументы его малоутешительны.
Варя так и сказала:
- Что ж, выходит, и остановить его нечем? Так он запросто и до Москвы
дойдет.
- Нет, Варюша, совсем не запросто. Он идет по своим трупам, - быстро и
с убеждением ответил Глеб, хмуря густые темные брови.
- Наполеон тоже до Москвы дошел, а чем кончил? - заметил Трофим
Иванович. - Россия - она не такой кусок, чтоб запросто проглотить. Нет,
подавится. Как Наполеон.
- У Наполеона, папа, не было танков и самолетов. А этот Москву
бомбит, - возразила Варя. - Почти каждую ночь налеты.
- Ну и что? А Москва, как стояла, так и стоит, - в волнении парировал
Трофим Иванович. Худое лицо его зарумянилось, узкие, со вздувшимися венами
руки задрожали. - Стоит и стоять будет! - пригвоздил накрепко. Прибавил в
запале: - И над Москвой он не летает. Кишка тонка. Разве что ночью, в
потемках, как вор, пытается. А не может. Потому как бьем.
- А бомба на Моховой, - напомнила Варя. - Представляешь, Глеб, в самом
центре, у стен Кремля, падает огромная бомба.
- И Белорусский вокзал бомбил, - вставила мать. Она стояла возле стола,
скрестив на груди свои маленькие сухонькие руки. - Уж и пожар был, какой
пожар - жуть! От нашего дома было видно. Дым клубами, черный-черный, ну
прямо аспид, и пламя...
- Цистерны с бензином горели, - пояснил Трофим Иванович. - Отдельные
самолеты прорываются. Не без того - война есть война.
- Все это понятно - война разрушает, - скромно отозвался молчаливый
архитектор. - И все-таки разум протестует. Страшно за памятники культуры.
Взрывная волна снесла скульптуру у Большого театра. А могло и здание
превратиться в руины. Или на Моховой. Ведь рядом - Кремль. А недавно
огромная бомба упала у Никитских ворот. Мы с Дмитрием Никаноровичем - это
мой начальник - сразу выехали к месту взрыва. Представьте себе воронку
глубиной пять метров! Памятник Тимирязеву отброшен далеко в сторону,
скульптура повреждена.
- Это тот самый Дмитрий Никанорович, который не отпускает Олега на
фронт, - сказала Варя Глебу.
Олег засмущался и, будто оправдываясь перед Глебом, сказал:
- Все, договорились. На днях закончим маскировку основных ориентиров
столицы, и я ухожу в ополчение. Дмитрий Никанорович дал слово, что больше не
будет возражать.
- И я с тобой, - всерьез сказала Варя. - Лучше на фронт, чем рыть
противотанковые рвы. Представляешь, Глеб, с утра до вечера, не разгибая
спины. Каково без привычки: вон - руки в мозолях до крови. - Она положила на
стол свои узкие, тонкие руки. На ладонях действительно были мозоли.
- Ну а как же, дочь, иначе? - сказал Трофим Иванович. - Кто-то должен.
Недаром говорится и в песне поется: идет война народная, священная война.
- Да я не о том, папа. Я на фронт хочу, воевать.