"Иван Шевцов. Свет не без добрых людей (роман)" - читать интересную книгу автора

правая бровь чуть поднималась, а толстые губы чуть-чуть шевелились. На Веру
этот взгляд производил впечатление, у Ольги Ефремовны рождал добрую надежду,
а Константин Львович, которого взгляд приятеля интересовал не больше, чем
интересует полная луна столь же полного борова, говорил просто и прямо:
- А ты помоги, Женя, помоги. Дай ход таланту, выведи.
И без всяких тостов и церемоний опрокидывал стопку водки, запивал
минеральной водой и аппетитно закусывал.
Балашов уже второй месяц лепил портрет Озерова. Евгений Борисович
находил, что в портрете маловато сходства, но несомненно есть мысль,
характер и, главное, экспрессия, лаконизм, "обобщенные объемы". Автор же
вложил в этот портрет все, что мог и на что был способен, и охотно сообщил,
что он доволен своим произведением.
- Сходство, Женечка, у фотографа за рублевку можно приобрести, -
пробовал философствовать Балашов. - А у нас с тобой - искусство. Это, брат,
на века. В бронзе отольем. А то хочешь - кованую медь? А? Это тебе не
какой-нибудь полированный-шлифованный булыжник. Это же вещь, - звон
колокольный, силища!.. Через сто лет зрителю будет ровным счетом наплевать,
похож ты или не похож. Ему важно будет характер увидеть, высокое искусство,
пластику. Я хочу, чтоб потомки, глядя на твой портрет, видели, что и в наше
время были художники со вкусом. Да, именно со вкусом. Для которых
искусство - это все, святая святых. Вечный поиск, а не болотная традиция,
покрытая мохом и плесенью... Искус. Да, именно искус, что значит проба.
Оттого и искусство называется.
Вере было неприятно, что Евгений Борисович, к которому у нее постепенно
и осторожно рождалась симпатия, соглашается с отчимом. "Как это так,
безразлично, есть сходство или нет? - думала Вера. - Тогда зачем же он
заставляет Евгения Борисовича позировать, терять время? Посадил бы дворника
и лепил бы с него кинорежиссера". Вера видела, что и Озерову далеко не все
равно, похож он или не похож на самого себя в изображении отчима. Он только
деликатничает и щадит самолюбие автора. А Константину Львовичу и вовсе не за
чем было браться за портрет: это совсем не его амплуа, лепить людей он не
умеет. Его дело - животные. Это у него выходит, там лошадь не спутаешь с
бараном, а волка с лисой даже при этих самых "обобщенных объемах" и
лаконизме - ультрамодных компонентах "нового стиля".
Как бы то ни было, а Верина карьера началась с этой встречи. Евгений
Борисович предложил ей сниматься в фильме "Дело было вечером". Роль ей
выбрал подходящую - не главную, конечно, но очень ответственную, - роль
сельской девушки, подружки героини.
- Именно вы нам нужны, ваша изумительная коса, - восторженно говорил
Евгений Борисович, вздернув свой массивный подбородок и нетерпеливо
расхаживая по комнате. - И как вы ее сохранили, старомодную, пепельную,
поэтами воспетую и перепетую девичью косу?! Удивляюсь. Для нашего фильма
специально берегли, признайтесь?
Верочка посмотрела на Озерова прямо, быстро, настороженно.
- Значит, вам только коса моя нужна?
Он не мог не оценить ее вопроса и взгляда.
- Нет, конечно нет, Верочка. Ваши глаза, черты лица, ваш голос,
манеры - вся вы созданы для этой роли. И вообще, замечу вам, вы
ки-не-ма-то-графичны! Вы рождены для кино! - проникновенный голос Евгения
Борисовича звучал мягко, певуче и, как думала Вера, очень искренне. -