"Олег Шевелев. He сбавляя ходу" - читать интересную книгу автора

заставила влиться в мир, та, что помогла нам удержаться на
плаву. Стало горько. А на улице лил дождь. "Забыл зонт. И плавки
купальные... Пофиг, главное выбрался".
Без пяти минут он на месте. И вот самое страшное - ожидание. Я люблю
опаздывать, потому что не надо ждать. А ведь это самое страшное -
ждать. Различать одиноко пляшущие фигурки в неистовом ливне, и
строить догадки почему ее до сих пор нет. И уже семь, а ее все нет.
И восемь. Алексей замерз окончательно. Все промокло. И отчаяние
как кошка подкрадывается - аккуратно и быстро. "Блин! у е-мое!" -
все, теперь уже была обида. "Как она могла!". Жутко захотелось
плакать. Озябшими руками он вытащил телефонную карточку и уже через
минуту услышал ЕЕ сонный голос:
- Да, слушаю.
- аташ, это я. Почему ты дома?
- Ой, Леш, извини пожалуйста, - ей действительно было жутко стыдно, -
у меня собаке плохо очень. Ее кровью рвало. Я просто не могла ее
оставить. А ты меня долго ждешь уже? ... Ого, уже восемь. Прости,
плииз, но я и завтра не смогу поехать, вдруг ей опять плохо
будет.
- Понимаю... ладно, ниче страшного, - И он действительно ее понимал.
И не винил ни в чем.. - Пока.
- Пока, завтра я тебе позвоню. Можно будет сходить не на долго
куда-нибудь, я тут стипендию получила, кстати!
- Хорошо, буду ждать звонка.
Короткие сигналы - конец разговора. Конец "рабству" - начало
свободе. Он стоял и грустно смотрел на асфальт. Как капли падали и
разбивались о серую шершавую поверхность. И ему нравилось видеть
столько воды и чувствовать как она стекает по его лицу, по его
большим ресницам. И ветер, что заставляет слезиться глаза. Да,
всенепременно это ветер...
- В сторону Иркутска стопом не подкинете?
- Я до адеждовки еду, это всего тридцать километров отсюда, но
садись, там вылезешь, к кому-нибудь еще пересядешь...