"Денис Шевченко. Рыбка золотая" - читать интересную книгу автора

боксера - технаря, сделал шаг в сторону, и пропустив вставленные вперед
руки соперника, нанес свой коронный кросс справа. Звук напоминал треск
спелого арбуза, под ножом ненасытного курортника. Нападавший упал, а кровь
из разбитого лица окрасила клочок изумрудно - зеленой травы в рубиновый
цвет.
Александр проверил пульс и быстро прошелся по карманам лежащей туши.
Жить будет, но пока без сознания. В карманах пусто.
Двигатель тихо работал на холостых оборотах и Александр пытался
переварить все происходящее, рефлекторно выруливая на нужную трассу в
направлении поселка Белое, где в красивом двухэтажном доме жил Павлик.
Теперь мысли о смерти Сыча пересекались с эмоциями от пережитого
только что, создавая страшную какофонию мыслей и чувств в голове и сердце.
Но самое странное, что мозг, еще не осознавший полностью потерю Сыча, даже
и не думал сводить эти
мысли к одному перекрестку, а вел их кривыми параллельными линиями.
Скорее всего, решил Александр, нападавший обычный гопник, присмотревший
хорошую машину возле солидного малоквартирного дома и желающий неплохо
поживиться, разобравшись с зажравшимся хозяином. За эту мысль ратовало и
то, что нападавший был вооружен только ножом, да и то не умел им как
следует пользоваться.
В пылу событий, новостей и скачков адреналина Александру не пришло в
голову: откуда гопник мог знать, что именно в этот день он, встающий обычно
не раньше семи, выйдет из дома в четыре утра.
Взволнованный и угнетенный нехорошими предчувствиями Александр мчался
по пустынным улицам спящего города в надежде получить хоть какие-то
вразумительные объяснения происходящего. Через полчаса он уже въезжал в
Белое. В нескольких окнах элегантного дома Павлика горел свет. Его жена и
трехлетний сынишка уехали отдыхать на Кипр, оставив хозяину дома только его
любимую собаку Джойса.
Именно то, что Джойс не поднял лай, как это обычно случалась, когда к
дому Павлика подъезжала машина, испугало Александра. Калитка не заперта. Он
прошел через небольшой внутренний дворик и позвонил. Трель звонка гулко
отразилась в доме, но ответа не последовало.
Александр подергал ручку двери, и та легко поддалась. Предчувствуя
самое худшее, он взлетел по лестнице на второй этаж, к жилым комнатам.
Возле двери гостиной в луже собственной крови лежал Джойс. Его глаза
выражали тоску о чем-то, неожиданно ушедшем, и мольбу о сострадании и
снисхождении со стороны двуного друга. Он слабо вильнул хвостом, узнав
Александра, и тут же протяжно застонал. Мельком взглянув на раненое
животное Александр ворвался в гостиную. То, что он увидел, тяжело описать
словами. Письменный стол перевернут, два полукресла разбиты в щепки.
Сервант лежал на боку, прикрывая собой осколки разбившегося хрусталя. Везде
на дорогом турецком ковре виднелись кровавые пятна. Длинный, непрерывный
кровавый след тянулся от стены с копией Айвазовского до середины комнаты.
Там он заканчивался широкой лужей крови, которая капала откуда-то сверху.
Александр поднял голову и замер: на красивой хрустальной люстре с
веревочной петлей на шее висел Павлик. На нем были надеты только
покрасневшие от крови брюки и туфли, лицо побагровело, оба глаза заплыли, а
из затылочной части головы медленно текла кровь, успевшая засохнуть уже во
многих местах.